Архив нужных

Страница: 1

Сообщений 1 страница 11 из 11

Поделиться12013-02-05 16:19:43

Автор: Angelika Metzger
bulletproof heart
Зарегистрирован: 2012-12-11
Приглашений: 0
Сообщений: 4620
Уважение: [+146/-0]
Позитив: [+203/-2]
Провел на форуме:
1 месяц 16 дней
Последний визит:
2023-03-30 22:08:32

ЙОХАНЕС РУБАЛЬ (JOHANNES RAUBAL)

Ewan McGregor (обсуждаемо, заменяемо)
заявка от Angelika Metzger
biography
- детство и отрочество были безбедными: отец, политик, выходец из бизнеса, обеспечивал семье изобильную жизнь;
- в семилетнем возрасте потерял мать, но обрёл младшую сестру;
- юность пришлась на восьмидесятые годы. Хорошо помнит падение Берлинской стены, пришедшееся на его 14 лет;
- имеет высшее образование, возможно даже - не одно;
- в 2010 году, испытывая неприязнь к политической обстановке в Германии и предчувствуя перемены к худшему, покидает страну и переезжает в Португалию;
- несколько лет вёл переписку с сестрой, впоследствии прервавшуюся.
temper
- в целом положительный. Незлой и сострадательный человек;
- имеет обострённое чувство справедливости, резко критикует тоталитарный режим, установившийся в Германии. Презирает идеологию национализма;
- всезнайка и несколько зануда. Начитан, щепетилен в отношении фактов, которыми оперирует;
- скорее философ, чем деятель.
relations
Брат по крови и духу.
more
Зачем Ангелике нужен брат? Трудно сказать, как может помочь застрявшей в Германии женщине родственник, бежавший в Португалию. Возможно, Гели когда-нибудь попросит у него приюта, если всё станет слишком плохо и она не сможет оставаться на родине. Или он решит вернуться - впрочем, это потребует от него большой смелости и дастся весьма тяжело.
Я не ищу персонажа сейчас, и позарез он не нужен, но я буду рада, если однажды он появится.
example of post
Трудности семейной жизни сестры
Конечно, среди многочисленных светских львиц, прожигателей жизни, кинозвёзд, моделей и кутюрье, министр обороны был фигурой из ряда вон выходящей. Однако политические деятели в последние годы были настолько близки к простому народу, что казались просто своими в доску на кинопремьерах, показах мод, открытиях автосалонов и дорогих ресторанов. Не в новинку было видеть даже самого фюрера в театральной ложе на премьере новой постановки или на праздновании шестидесятилетия почтенного писателя. Ангелика даже однажды, сопровождая мужа на полигон, где проходили испытания новых истребителей, удостоилась поцелуя руки от Вольфа Энгельберга - невероятная вольность для официального, в общем-то, мероприятия.
Юрген завсегдатаем тусовок высшего света был всегда, глупо было помышлять о том, что от любимого образа жизни он откажется, едва получив высокую должность. Напротив, чем дальше в лес, тем сильнее захватывал супруга водоворот развлечений и удовольствий.
Константин постоянно громко, долго и с чувством возмущался такому разврату в государстве. Его ужасно злил такой легкомысленный, не занимающийся тем, чем надо, государственный аппарат. Может, он отчасти завидовал: пока высшие чины забавлялись и бровью не вели, он вертелся, как уж на сковородке, делал самую грязную работу и оставался почти бесправным смердом. Рихтер, этот пылкий революционер, презирал гламур и мишуру правительственных приживал, и до хрипоты доказывал Ангелике, что её муж и его, прости господи, коллеги - просто кучка зажравшихся свиней. Гели не отвечала обычно на эти выпады - улыбалась только и целовала его в щёку: в отличие от Константина, в ней не было столько гнева. Она относилась к метанию бисера перед аппаратом власти лишь с бесконечным снисхождением.
Надо заметить, руки Юргена сегодня были связаны: при супруге, материально присутствовавшей в непосредственной близости, Мецгер бы не позволил себе многого. Одна из изюминок его образа - конечно, нежные и трепетные отношения с женой. Всеми силами мужчина показывал, как ценит её, как заботится, как гордится. Знал бы кто, что фрау Мецгер холодна с супругом как селёдка! Ещё бы, когда муж относится к тебе как к изящной, бесполезной статуэтке на каминной полке. или к маленькой глупой собачке - совсем безрадостно.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы нырять взглядом в бездонное декольте фигуристой, аппетитной киноактрисы, он с благопристойным торжеством на лице протягивал жене бокал шампанского. Конечно, она видела и задерживающиеся на несколько секунд дольше обычного взгляды в глаза незнакомым девушкам, и невольно дёргающееся горло Юргена, но ей было всё равно - до тех пор, пока он не позорил её пренебрежением и демонстрацией того, что чихать хотел на семейное счастье. Гели пришла сюда, чтоб поддержать репутацию, а не привлечь внимание супруга.
Впрочем, искать внимания первым начал он: сообразив, очевидно, что веселухи сегодня не предвидится, полез ласкаться к ней. Ангелике хватало ума не отталкивать его и не крутить пальцем у виска, но и на ответное объятие Юрген мог не надеяться. Тем более, что внимание с пришедшей парочки переключилось уже сто раз на других, и сейчас приковано было к экзальтированному пареньку, произносившему тост.
- Милый, мы же не одни, - с дежурной улыбкой тихо одёрнула мужа Гели. Только взглянув ему в глаза, она сообразила, в чём же дело.
Такое случалось с ним иногда. Юрген временами вспоминал, что живущее с ним создание - это не кукла и не картина, а очень даже живая женщина. Мужчины обращали на неё внимание, немудрено, что ценитель женского пола Юрген смекал иногда, что красивый аксессуар, ему принадлежащий, - дама весьма привлекательная. Видимо, и сегодня, смирившись с тем, что приключений не предвидится, благоверный решил попрактиковаться в соблазнении собственной спутницы. Гели думала иногда, что Юрген мечтает о том, что однажды она в него влюбится. Министр обороны был не только известным ловеласом, но и чертовски успешным разбивателем сердец. Ждал ли он, что Гели потеряет от него голову когда-нибудь? Как знать, может, он счёл бы это личной победой.
Так или иначе, Гели ему поддаваться не собиралась. Позволять замечать себя лишь после того, как все прочие варианты отпали, она была не намерена. Кружить головы Юрген умел, и становиться его жертвой в планы Ангелики не входило.
Мягко высвободившись из сильных рук мужа, женщина направилась, не задерживаясь, к официанту - якобы за следующим бокалом шампанского. На супруга она не оглянулась - много чести.
Сильнее, чем в таким моменты, она ненавидела его лишь когда он начинал нахваливать господствующую власть.

Отредактировано Angelika Metzger (2013-02-05 17:14:50)

Поделиться22013-04-27 17:22:24

Автор: Marthe Dreiling
Гость

ДИТРИХ ДРАЙЛИНГ (DIETRICH DREILING)

Joe Mazzello
заявка от Marthe Dreiling
biography
Weil ein Monster vor dir steht
und dir bedrohlich in die Augen sieht,
bist du lieber still.
Weil jeder dir erzählt,
wer du bist und was dir fehlt,
vergisst du was du sagen willst.

Doch du lebst länger als ein Leben lang,
du bist das womit alles begann.
Denn du schreibst Geschichte
© Madsen - Du schreibst Geschichte
- Родился на 7 минут раньше Марты, тем самым зарекомендовав себя старшим. По мнению друзей и родственников, Дитриху досталась большая часть интеллекта двойняшек, а Марте – красоты. Но все относительно и брат с сестрой рьяно оспаривают мнение окружающих (Марте просто не хочется казаться дурой в глазах друзей).
- Оба рыжие и кареглазые, а в остальном - не скажешь, что единоутробные родственники.
- Родители двойняшек – доктор ветеринарных наук и совладелица компании по производству бытовой техники. Двойня родилась практически в глуши – в маленьком Гютерсло и часто гостила там у бабушки с дедушкой, которые немало привнесли в воспитание внуков.
- В школе набивал шишки себе и окружающим, в первом классе пообещал директору сжечь школу к чертям, а в пятом – разбил окно в учительской. Клянется, что случайно. Как ни странно, ему все спускали с рук – мальчик рос вундеркиндом, чем восхищал сестру. Восхищение не мешало ей щипаться и корчить рожи. Дитрих в ответ обзывал ее дубинушкой-Мартой, прозвище сохранилось до сих пор.
- Денег в семье достаточно, чтобы посвятить всего себя учебе, не заморачиваясь поиском работы. Марту это устраивает, Дитриха – нет.
- Поступил в университет на специальность своей мечты, но не устает разочаровываться в ней день ото дня – скучно, нелепо, кругом бараны.
- В последние месяцы Дитрих ощущает навязчивое желание что-то изменить в своей жизни, жизни любимой страны. Побывал на нескольких митингах, но не сказать чтобы заразился революционной идеей – насилия в крупных масштабах не поощряет, пускай и вспыльчив. Однако огоньки сомнения все еще сверкают в его душе, отчего парень периодически рефлексирует.
temper
Дитрих веселый, надежный и легкий на подъем. Эрудит, но не ботаник; любит иронизировать и беззлобно подшучивать над окружающими. Не любит впускать чужих людей в свою жизнь, хотя со стороны не видно – множество знакомых, ключевые роли в студенческих организациях. Патриот и болезненно реагирует на все происходящее в стране. Максималист.
В детстве остро ощущал тот факт, что Марту родители любили больше. По-крайней мере мать – сестра была полной ему противоположностью. Тихо сидела в уголке, собирала паззлы, рисовала, занималась девчачьими делами, в то время как Дитрих чуть ли не на ушах стоял. Со временем Марта «расшаталась», а Дитрих остепенился и двойняшки наконец стали находить общий язык без ругани и цыганского табора на задворках.
relations
Брат. Один из самых дорогих Марте людей, за которого она готова пойти и в огонь, и в воду, и о медные трубы конечности переломать. Желательно чужие.
Случись какая неурядица, Марта первым делом звонит Дитриху, несмотря на то, что тот эти звонки не любит, хотя трубку исправно берет и терпеливо выслушивает захлебывающийся эмоциями монолог. Он единственный человек, к которому Марта может ввалиться в дом с вопросом: «Есть что поесть?», потому как брат - единственный, кто ее впустит и, может быть, даже накормит.
more
Не могу предложить Вам почитать биографию Марты – ее нет. Но если Дитрих Вам приглянется – милости прошу в ЛС, обо всем договоримся.
Найдись, пожалуйста. Сестры – это не так плохо, как кажется =)
example of post
Свернутый текст
- Фааарш невозможно провернуть назаааад… - Скорбно напевала Марта, пропуская сквозь пальцы нарезанные полоски бумаги, которые совсем недавно были протоколами встречи канцлера с населением за последний квартал.
"Лучше бы я про них забыла. Сейчас было бы не так обидно."
Последние полчаса Марта проводила ревизию в резервах храбрости, сжимая в ладонях кружку кофе с молоком. Предполагалось, что кофе будет ее согревать, но за полчаса он успел остыть и роли поменялись, хотя девушка этого не заметила, сосредоточено шевеля бровями, уставившись на свое отражение в зеркале. Как она не старалась, выражение лица не становилось более жалостным, даже наоборот - Марта начала казаться самой себе сморщенной дыней и внезапно выявленные в зеркале щеки хомяка проблеме никак не помогали. Давным-давно ее брат Дитрих шутил, будто бы Марта способна пережить любые невзгоды, будь у нее чашка кофе с молоком и пара конфет. Но как, как, скажите на милость, она может есть конфеты, когда у нее такие дынные щеки?.. Ну вот, снова она отвлекается. Впрочем, как и всегда.
"Я в буквальном смысле планктон из мультика про Спанч Боба. У меня никогда ничего не получается и я замужем за компьютером."
Мысль настолько живо расцвела в ее воображении, являя зеленоватую Марту, грустно шевелящую усиками, что девушка нервно рассмеялась, тут же оглянувшись, не видел ли кто. На самом деле ей было не до смеха – рано или поздно ее уволят и это «рано» может наступить сегодня, а ей хотелось бы дождаться куда более утешительного «поздно». Обычно каждый свой провал Марта встречала легко, особо не заморачиваясь. Ей не составляло труда извиняться до потери пульса, сияя искренно виноватой улыбкой, и это почти всегда срабатывало, но сегодня был не тот день. Сегодня ее вина не была полноценной, ну почти. Подумаешь, она позвонила герру Ламберту чуть позднее, чем следовало. Рано утром, а не вечером накануне. Да, она снова забыла заглянуть в блокнот (и зачем только записывает в него дела, если все равно забывает туда заглядывать?) и теперь в гипотетическую очередь на плевок в ее сторону добавился еще и герр Ламберт. Она заедет к нему извиниться после увольнения. Принесет шоколадных конфет и под угрозой сахарного диабета потребует прощения.
А то, что вместо ненужных документов Марта загрузила в шредер протоколы встречи канцлера с населением – чистая случайность, ее отвлекли. Случайность, на исправление которой уйдет минимум пара часов, которых у нее нет – совсем скоро придет Каспар и, вестимо, уволит ее. Все так хорошо начиналось – идеальное место для практики, столь уважаемая ее родителями передача. Почему твоего личика еще нет на экране, милая? Пап, я подготавливаю тексты для эфира, а не веду его. Да, она готовила для эфира тексты – наводила справки, приносила документы на подпись, собирала тематические протоколы ("А потом спускала их в шредер", с мрачным смешком подумала Марта), варила кофе – занималась всем тем, чем занимаются секретари. С двумя только поправками: Марта позорила честь всякого секретаря, а в это время в университете свято верили, что одна из их студенток проходит запланированную учебным планом практику в одобренной Министерством пропаганды программе. По-крайней мере она приходила проситься на практику, а то, что кто-то чего-то не расслышал и взял Марту в секретарши – ну так это явно один из знаков судьбы, которые Марта умела читать как никто другой. Уж лучше бы она умела читать между строк и должностные инструкции.
"Если я позвоню ему и сознаюсь, а потом брошу трубку, словно оборвалась сеть, возможно он успеет простить меня до того, как приедет на работу."
Отвергнув и эту идею как слишком глупую даже для нее, дубинушки-Марты, как ее в детстве обзывал Дитрих, девушка потянулась за телефоном. По воле судьбы, распределение ресурсов двойняшек Драйлинг прошло не гармоничным образом: Дитриху досталась большая часть интеллекта, а Марта получила красоту. Оба с этим утверждением яростно спорили, но так считала большая часть их окружения, включая родителей. Марта вовсе не была конченной дурой (всему виной излишняя рассеянность и мечтательность, которые держали фройляйн Драйлинг в стране единорогов), а Дитрих в дни своего хорошего настроения казался чертовски очаровательным. Но как уж получилось.
Когда Марте грозили неприятности, она подсознательно начинала ждать каких-либо действий извне, способных вырвать ее из-под опускающегося на рыжую голову дамоклова меча. Перед экзаменом девушка верила в метеорит, который обязан свалиться на нее перед тестом. Набирая номер своего начальника, Марта прислушивалась к любому необычному звуку в помещении, надеясь на террористов, которым понадобится записать свою угрозу правительству именно на телестудии программы «Час», коль их в последнее время так много развелось. Тогда Марта, разумеется, грудью бросится защищать честь простых немецких граждан и, возможно, умрет героиней. А вся команда «Часа», включая осветителей, будет рыдать над ее могилой, вспоминая какой доброй и милой она была. Даже Каспар признает ее выдающиеся таланты секретаря перед лицом вечности, которая уже поглотила бедную Марту, так ценившую свое рабочее место и готовую защищать его до конца.
- Закидывая протоколы в шредер. – В сердцах бросила Марта, не дождавшись террористов и готовая нажать кнопку набора. Но момент был упущен – Каспар стоял в трех шагах от нее и явно услышал последнюю фразу. – Ой.
Единственным, что все еще поддерживало ее дух, стало секундное облегчение – герр Хаузер не мог слышать одну из ее любимых глупых песенок и с работы она вылетит с небольшим остатком собственного достоинства.

Отредактировано Marthe Dreiling (2013-08-21 18:17:46)

Поделиться32013-06-04 15:38:00

Автор: Una Oswaldt
Гость

ФРИДРИХ ЙЕНС (FRIEDRICH JäHNS)

Ryan Gosling
заявка от Una Oswaldt
biography
Все как в дурной сказке: ты будешь ничейный муж, я буду ничья жена.
«Болеет пространство губ, не нашедших губ. Болеет пространство глаз, не узревших сна» (с)
Они с Освальдт похожи: оба выцветшие, выжженные жизнью, только Уна выгорела до остова, а Фридрих пытается потушить свой костер алкоголем.
Они учились в одной школе, с разностью в пару лет, а если и встречались, то Освальдт его не помнит. У Фридриха уже тогда появилась «единственная» - ничем особо не примечательная девушка; как раз из тех, которые за пару дней способны застолбить себе вечное существование в сердце мужчины.
Местный разгильдяй, байкер, сорвиголова – им восхищалась вся окрестная детвора и побаивались старушки.
Были ли они женаты – на твое усмотрение.
Они жили вместе недолго, но счастливо, растили сына, умереть в один день не вышло. Мальчику едва стукнуло пять, когда на них с матерью напали наркоманы в поисках денег. На глазах у ребенка, успевшего спрятаться, его мать убили. Прошел год и за все это время он не проронил ни слова.
Фридриха словно подменили. Начал пить, был замечен в погромах, но отделался парой штрафов, однако привлек к себе внимание полиции. Поговаривают, он ищет убийц своей девушки, но пока безуспешно. Работает в автомастерской и не выперли его пока только по давней дружбе с начальником.
Сын… А, да. Сын.
Ветрено. На скамейке напротив дома сидел мальчуган. Перманентно сидел, почти каждый день, болтая ногами. Лет семи, темно-синяя куртка, бледные руки с пальцами будущего пианиста. Как-то Освальдт поймала в его взгляде саму себя, со всеми ночными криками, проглоченными тишиной и невысказанностями, а мальчик только сузил глаза, продолжая болтать ногами. Уна никогда не была поклонницей детей. Но этот выбивался из общего числа. Он ходил попятам за девушкой вторую неделю, а она не знала ни его имени, ни имен его родителей. Да и не собиралась узнавать. И Освальдт, и ребенок, сохраняли видимую отчужденность, привыкнув к амфитеатрам собственных одиночеств, гулко приветствующих каждого пришлого. Вот и сейчас, закрепляя мотоциклетный шлем, Уна скользнула по малышу безразличным взглядом, а он ответил ей тем же. Обменялись приветствиями.
Пора бы найтись тому, кто вправит Фридриху мозги. Даже если этот кто-то сам носитель бунтующих тараканов и пустоты.
temper
Упрямый самодур, по мнению многих. К этой характеристике социум добавляет эгоизм: о ребенке Фридрих, вроде бы, совсем не думает, однако это не так. Его теперешние соседи не могут помнить его до смерти жены, когда от одной улыбки Йенса становилось тепло на душе, когда он корчил смешные рожицы сыну, играл с ним в «баранки-баранки-стук» и понемногу геройствовал, переводя через дорогу тех старушек, которые вообще отваживались взять татуированного молодца под руку.
Он искренне любит сына, однако время для Фридриха утратило какое-либо значение, превратившись в бессмысленное продолжение пространства. Он одержим идеей отомстить тем чудовищам, которые убили его жену и эта мысль занимает все его сердце. В те минуты, когда он вспоминает о ребенке, его лицо светлеет. Он порывается вести себя как раньше, но в миг повзрослевший малыш смотрит на него исподлобья и Фридрих осекается.
У Йенса золотые руки, он любит помогать людям, но последние недели – как раз то время, когда помощь понадобилась ему самому, только он слишком упрям, чтобы принять эту помощь. Именно поэтому они с сыном переехали в другую часть города, подальше от сочувствующих и поближе к тем местам, где Фридрих вырос.
relations
По сути, пока никто. Если они и встречались в школе, то не помнят друг друга. Их знакомство и дальнейшее общение произойдет благодаря ребенку, которому щедрые на диагнозы врачи влепили аутизм. Впоследствии, Освальдт относительно подружится с мальчиком, в которого вселился старик. Будет читать ему евклидовы «Начала», ребенок станет приходить к ней, словно к себе домой и спать в подъезде, если она откажется его впускать. Именно тогда три одиночества встретятся в одной точке, а потом что будет – то будет. Может быть, Уна позовет Фридриха в "Черный шторм". Черт их знает, могут доиграться и до семьи.
more
Персонаж сложноват, но интересен же! Обещаю писать тебе посты даже в сессию, радовать графикой и восхищением :3
example of post
Слова
Слова. Слова-леденцы, грохочущие в жестяной коробочке монпасье. Горькие, кислые, сладкие, ментоловые, от которых перехватывает горло на ветру. Слова-монеты, позвякивающие в кармане. Вспыхивающие на солнце желания, зависающие в точке невозврата за мгновение до того как исчезнуть в пенящихся водах фонтана. Совокупность слов чужого волеизъявления: а давайте как скажем, так и будет. Мы же сильные. Мы уполномоченные. "А давайте скажем, что золота у нас больше и напечатаем больше долларов". "А давайте скажем, что это - закон и пусть все подчиняются". Тревожная совокупность слов. "А давайте скажем, что во всем виноваты они".
Уна Освальдт – ярая противница слов. Особенно слов необеспеченных золотом молчания, доводами рассудка, категориями разума. Словесные леденцы вызывали у нее тошноту, словесная денежная мелочь – зуд в ладонях. Нестерпимо хотелось ударить голословного оратора.
Несмотря на фотографическую память, Уна плохо помнила свои первые дни в «Черном шторме». Она впервые чувствовала себя на своем месте, но это не значило, что место зависло именно от Шторма, а не от того человека, который ее туда привел. Спустя некоторое время она достаточно привыкла к этому «заведению», как она мысленно называла штаб, чтобы отождествлять свои цели и мотивы с его. Именно поэтому любое оскорбление «Шторма» воспринималось ею как личное оскорбление. А злопамятство и поврежденные моральные принципы – не лучшие черты человека, в руках которого сосредоточены особые средства для организации «отвода души». Она не раздумывала, вызвавшись участвовать в предстоящем "мероприятии".
Предупреждение. Предостережение. Урок. Индульгенция натурой. Выжженная ересь.
Освальдт повела плечами, поправляя сползшие лямки рюкзака. Особенный день, не отягчающий ее лицо обилием металлических колечек и гвоздиков. Бледная немочь со взором горящим – на такую не взглянет даже бездомный, выпрашивающий милостыню и надеющийся на крохи манны небесной даже от малыша детсадовского возраста.
Стакан, по всем законам пустоты наполненный воздухом, но на губах – выдохшееся вино; терпкая вязкая линия на холодном стекле опускается на миллиметры, соприкасаясь вскоре со дном. Эхо проворачиваемого в замке ключа вторит пустоте квартиры, тишина которой становится давящей. Вырваться из дома в пустоту лестничной клетки.
Круг повторений замкнулся на знакомом адресе. Высмотренным наизусть, запомненным до рези в глазах – черные буквы на белом мерцающем экране. Пустой двор – геометрия прямых линий. Освальдт старалась нащупать в себе злость, но ее не было. Только мрачное торжество. Неевклидовы пропорции переносили ее сознание прямиком к герру Розенблатту, чей профиль выглядел знаком вопроса. Пространство бездонных карманов ее куртки хранило ответ.
Это – единственный путь к свободе, разве не так? Разве не свободы он хотел. Разве не свободы хотела она – путеводный свет, факел, полыхающий ныне ни для кого. А небо над Колизеем такое же голубое.
Освальдт хранила молчание, как хранят драгоценности предков. Это единственное наследство, доставшееся ей от матери. В университете молчание поистрепалось, на работе – потускнело, но все еще отдавало оцепенением льдов Гренландии. Она пару раз порывалась сказать что-нибудь, но колпак прохладной пустоты был настолько уютен, что не хотелось прорываться сквозь него, размениваясь по мелочам. Эти слова были не важны. Но Уна чувствовала себя спокойнее, находясь в компании Райнера. Вместо слов она улыбалась. Отвыкшее от улыбок, ее лицо выглядело ненастоящим.
Говорят, люди инстинктивно избегают темноты. Освальдт с сожалением покосилась на полную перспектив подворотню и вздохнула. Слишком идеально. Тем более, кто будет ожидать нападения с утра пораньше? Все темные дела обязаны протекать в темное время суток. Уна не считала предстоящее событие темным делом, скорее сообщением, отправленным пылающей десницей господней. Или же прямиком с почтового отделения адских костров. Зависит от точки зрения.
По статистике, никто не ринется помогать жертве днем – будут ждать другого героя. Да и люди нынче пошли слабохарактерные и боязливые, скорее закроют занавески плотнее. Освальдт любила статистику. Все пройдет удачно.
- Могу взломать кодовый замок подъезда. – Освальдт рюкзаком привалилась к не слишком чистой стене за углом нужного здания. – Но свежий воздух бодрит.
С минуты на минуту. Она не могла различить силуэт в окнах, но животным чутьем знала – он там. Засаленные, липкие словесные монеты, угодившие в фонтан с дерьмом. Ее передернуло от отвращения. В ушах раздается бесстрастный голос, считающий: раз, два, три.

Отредактировано Una Oswaldt (2013-06-04 16:06:01)

Поделиться42013-12-21 16:42:09

Автор: Gertrude Limmer
Гость

KARL (КАРЛ)
Фамилия на усмотрение игрока, но так и тянет кричать ему: «Ковальски!».

Karl Urban
заявка от Gertrude Limmer
biography
Ни Гертруда, ни кто другой из первой опергруппы не задумывался, как мало им известно о Карле, том Карле, которого им доводится видеть каждый день в отделе. Том Карле, чью личную жизнь они иногда обсуждают под общий беззлобный смех, несмотря на протесты участника событий.
Поговаривают, в армию по контракту пацифист Карл пошел на спор, но впоследствии прижился, освоился, да так и остался. Кто-то говорил, будто Карл до армии учился на врача. Насколько правдивы слухи – решать вам.
Звезд с неба не хватал, однако всегда был на хорошем счету у начальства, благо характер и сердце золотое.
Однажды подарил Гертруде фартук, но не понес ни физического, ни морального ущерба на удивление всей команде. Пусть Герта и грозила расправой, на общем сборе хохотала над случаем громче всех.
Хороший стрелок, играет на гитаре.
Способный и талантливый Карл изначально служил техником опергруппы, настраивая оборудование, но подал рапорт на перевод в должность полноценного оперативника. Рапорт одобрила лично Гертруда.
Занимает негласную должность «первого заместителя начальника», т.е., в случае потери Герты, командование переходит к Карлу. Не сказать, чтобы Карл этому рад.
Антистатик. Разнимает Коха и Лиммер, если вдруг те окончательно переругаются и дело близится к «сейчас прольется чья-то кровь…» (собственно, так Карл и говорит перед тем, как образумить накричать на обоих).
Несмотря на оптимизм, с которым Карл относится к жизни, всеми признан главным нагнетателем обстановки. А все потому, что Карл оценивает фактор риска всегда на долю трагичнее, чем начальство и не видит ничего страшного в своих комментариях в духе: «Ничего, и без ноги люди живут», если вдруг Герте и ее напарнику захочется обойтись без саперов. Или: "Знал я одного парня.... Он как раз в таком же месте подорвался... жена, дети были...". А что плохого, если озвучить статистику погибших от заражения крови из-за царапины проволок? Сам Карл только посмеивается, мол, открываю старшей группе детского сада реальное положение вещей в этой суровой реальности, в то время как остальная команда смотрит на него со священным ужасом леди, обнаружившей в своей тарелке таракана.
temper
Самый ответственный человек в опергруппе Лиммер по оценкам коллег и начальства, все знают, уж на кого-кого, а на Карла можно положиться с закрытыми глазами. Компанейский и дружелюбный, ему удается поддерживать дружбу даже с такими сложными людьми, как Герта и ребята из тайного сыска. Человек-кремень, верен своим идеалам и принципам и звереет, если кто подвергнет их насмешке. Никогда не бросит в беде ближнего.
Обладатель прекрасного чувства юмора, пускай порой и черного.
Любит поесть и знает как варить «пельмене в полипропилене», рецепт именует авторским.
Самый адекватный в святой троице опергруппы, с начальством никогда не спорит, даже если сомневается в правильности его решений. Зато потом, после операции, выскажет все, что думает о рискованных выходках Лиммер, присовокупив к речи очередную страшилку из грандиозного запаса. Никто не знает, сочиняет он, или мониторит социальные сети на их предмет.
Никогда не теряет присутствия духа, бывает флегматичным, но обычно флегматизм свидетельствует о недовольстве.
Умен и сообразителен.
Иногда корчит рожи.
relations
Незаменимым коллегой и другом.
more
Приходите, играйте, мы без Вас – как без рук. Обеспечим графикой, эпизодами и всяческими плюшками.
example of post
Свернутый текст
Среди облаченных в бронежилеты парней, ожидающих приказа, сложно представить себя в очереди за новогодней индейкой где-нибудь в украшенном по случаю приближающегося праздника супермаркете. Гертруда и не собиралась – было не до того. Вот уже полчаса она вполголоса переругивалась со старшим по званию офицером, который отказывал ей в предоставлении вертолета для террористов, укрывшихся в паре десятков метров от ее группы. Будь у нее время, Герта обязательно посетовала, на кой черт всем уголовникам вертолет: никакого вкуса, сплошные стереотипы. Почему бы, в кои-то веки, не потребовать цирковой фургон, а то и саму цирковую труппу – насладиться перед смертью представлением, поразмыслить над абсурдностью бытия. Ведь Гемайншафт не вызывали по пустякам, на то существует полиция и спецназ. Нет, если вызвали Герту с ребятами, значит, ничем хорошим для террористов это не закончится. Да, она пообещала выполнить все их требования, но это не означало, что им дадут уйти. Приказ нейтрализовать террористов любой ценой был ей предельно ясен, однако рекомендация избежать жертв связывала руки. Обычно они особо не мелочились, но сегодня в силу вступали праздничные дни, когда рейтинг канцлера охранялся вдвое тщательнее и малейшая информация о теракте, проникнувшая в массы, могла аукнуться не только выговором. На цензуру надейся, а сам не плошай.
Тем не менее, наличие заложников вызывало определенные подозрения – да, они видели гражданских в окна, да, кое-кому прострелили ногу, но не было ни одного убитого, хотя Герте не раз приходилось наблюдать как минимум один труп мученика, выброшенный наружу для острастки полиции, в целях поторопить уполномоченных остолопов с выполнением требований. А здесь подозрительная тишина, прерываемая лишь редкими переговорами ребят, которые успели устать от вынужденного бездействия. Одиночные выстрелы со стороны складов, как бы намекающие на продолжающийся терроризм, бессмысленный и беспощадный, не давали им расслабиться окончательно. Стреляли, правда, вяло. Словно домохозяйка, вынужденная играть с детьми в войнушку в конце дня, чтобы мелочь дала отцу часок отдохнуть.
Интуиция, подсказывающая, что ее группу пригнали сюда зазря, только подливала масла в огонь. Террористы, назвавшиеся участниками Сопротивления, явно не ведали, что творят. Будь они обычными преступниками, готовыми подорвать все склады вместе с собой и гражданскими – и куковать рядом с ними спецназу, так ведь нет, захотелось почувствовать себя «героями» отечества, тьфу. У Герты были основания считать, что перед ней не Сопротивление – вряд ли группировка, за которой ее ведомство гоняется столько времени не в силах напасть на реальный след, попалась бы так легко – на ограблении и последующим захватом заложников.
Гертруда делала все, что было в ее силах и к концу второго часа была порядком на взводе. Никто не предпринимал попыток с ней поговорить, за что женщина была глубоко благодарна своим подчиненным. Пару минут назад она все-таки добилась вертолета и теперь нуждалась в минуте спокойствия, дабы перевести отметку «УБИВАТЬ ВСЕ ЖИВОЕ» на «душевное равновесие».
Труд как раз пыталась медитативно вдохнуть, когда в воцарившейся тишине вдруг оглушительно загремела «Last Christmas». Будь Герта в настроении, она бы поржала над сложившейся ситуацией, но в метре от ее головы просвистела пуля, раскрошившая бетон. Это стало последней каплей. С непередаваемой гаммой эмоций на лице Лиммер обернулась, чтобы найти офицера полиции, лихорадочно отключающего мобильный.
- Ты вообще нормальный? – Проскрипела Гертруда дрожащим от едва сдерживаемого гнева голосом. Парень пробормотал что-то о маме и празднике. Теряя самообладание, Герта стремительным шагом приблизилась офицеру и, схватив его за нижнюю губу, крепко сдавила ее. Губа, багровея, оттопырилась. Когда парень хватился за кисть ее руки, Гертруда, взяв левой рукой его мизинец, отогнула назад верхнюю фалангу. С визгом, похожим на женский, он упал на колени. Гертруда надавила сильнее, не сводя с него глаз.
- Еще раз увижу подобное и тебе нечем будет обсуждать с мамой праздники. Работать. – Герта, глядя как офицер, окинув ее ненавистным взглядом, идет в сторону своего начальника, мысленно добавила к рапорту объяснительную. Радости ей это не прибавило.
Гертруда вообще не любила полицейских. Как назло, ей всегда выпадало общаться с каким-нибудь идиотом из числа полицейских, пытающимся мериться с ней тем, чем Герта не обладала. Завышенным мужским ЧСВ, которое, вероятно, росло после препирательств по поводу юрисдикции. И сколько бы Герта с ними не ругалась, ничему этих дураков жизнь не учит.
Вот и сейчас.
«Помяни черта…» - Подумала Герта, с безысходностью глядя, как к ней приближается Берндт Кох, бывший полицейский, – одна из заноз в ее сердце. Она безусловно любила свою команду, но этот кололся больше других и взаимная неприязнь нет-нет, а проглядывала в их общении, несмотря на взаимное уважение.
Что-то ей подсказывало, что Кох не настроен мило поболтать о праздниках в кругу семьи.
В голове продолжала звенеть навязчивая «Last Christmas», будь она неладна.
С наигранным сожалением Герта подумала, что по нему-то эти придурки не стреляли, вскользь отметив, что разрешения говорить Берндт не дождался.
Она не проронила ни слова, внимательно выслушивая объяснения и отстраненно наблюдая, как ее подчиненный водит пальцем по чертежу здания. Ей не хотелось это признавать, но в душе она была с ним согласна. План был неплох. Не идеален, но не плох. Лучшее, что они могли бы сделать, если бы имени возможность действовать, а не ожидать, пока прилетит вертолет с требуемым катализатором, название которого Герта не могла выговорить с первого раза. Ей хватило объяснения, что эта хренотень связана с мощнейшим поглощением энергии и последующим ее выбросом, бомбами и жертвами. Ей хватило.
Ага, черта с два эти ублюдки его получат.
Лиммер ненавидела себя за то, что ее лицо находится в резонансе с тем, что она должна сказать. Вот он, недостаток быть руководителем – действовать не так, как хочется, а как следует.
- Не забывайтесь, лейтенант. Я в курсе событий и сама решу, что можно, а что нельзя. – Процедила Герта. Она не терпела ни малейшего давления на себя, моментально щетинясь и капризничая, словно маленькая девочка. Если бы Берндт обошелся без ценных указаний ее дальнейшим действиям, она, быть может, уступила бы. Бы, бы, бы. С каких это пор ей стало мешать это мелкое «бы»? Когда она выбирала между действием и бездействием – бездействие?
Ее телефон, настроенный на связь исключительно с террористами, зазвонил.
«Да он баловень судьбы!», со смешанным чувством радости и досады подумала Гертруда. Она пожала плечами и глубокомысленно кивнула в надежде, что кивок впоследствии можно будет обозначить как «непреднамеренно двоякий», когда ей придется покрывать в рапорте Коха, не подставив себя.

Отредактировано Gertrude Limmer (2014-03-17 17:36:20)

Поделиться52013-12-24 19:46:32

Автор: Gertrude Limmer
Гость

MAJA AHRENS (МАЙЯ АРЕНС)

Gillian Jacobs ИЛИ Emily Bett Rickards [0], [1], [2], [3], [4]
заявка от Gertrude Limmer
biography
Когда Майя впервые переступила порог пятого отдела, никто не верил, что эта милая девушка, на вид едва закончившая колледж (по факту Майе тогда стукнуло 26), может стать ведущим аналитиком. Собственно, некоторые охранники до сих пор не могут смириться с этим фактом и просят фройляйн Аренс предъявить пропуск при первой же возможности. Майя, скрипя зубами, терпит, хотя глупые и неменяющиеся шутки коллег уже успели ей изрядно надоесть.
Майе от родителей достались не только умственные способности, но и внешность (в этом заслуга всей материнской линии), чему девушка порой абсолютно не рада – кукольность идет многим барышням, но не тем из них, кто носит звание младшего лейтенанта и служит в Гемайншафт. В таком контексте, кукольность становится предметом шуток, пусть и беззлобных; да и сложно воспринимать Барби всерьез, согласитесь? Майя же с таким утверждениям готова спорить с пеной у рта. Ей с детства приходилось что-то кому-то доказывать и в этом деле девушка безусловно поднаторела, вгрызаясь в оппонента аргументами, сдобренными изрядной долей практического опыта.
Отсюда же ее медали со всевозможных олимпиад, конкурсов и конференций, на которых Аренс всегда занимала если и не первые, то призовые места; задавать вопросы после выступления аудитория не решалась, неготовая быть раздавленной катком по имени Майя Аренс.
Дочь уважаемых и обеспеченных граждан Германии, Майя всегда пользовалась возможностью получать лучшее образование, с жадностью впитывая любые знания. Это не делало ее ботаником/фриком/задротом, да, бывали случаи, когда над ней смеялись одноклассники, но в целом, Майя держалась в классе (позже – группе) середнячком по популярности. За добрый и слегка дурашливый характер ее любили все, а за возможность списать на контрольной – боготворили. Тем более, Аренс никогда не стеснялась ставить на место преподавателей с комплексом Бога, за что ей перепадали плюсовые очки в репутацию среди сверстников.
Повторимся, Майя – один из лучших специалистов в своей области, оптимизация ИТ и компьютерных систем всех отделов Гемайншафт – ее заслуга и кураторство. До сих пор ходят слухи, как девушке удалось выбить у финансистов деньги на реорганизацию. В информационной аналитике и навигации способна творить истинные чудеса, чем продолжает поражать опергруппы даже спустя несколько лет своей работы.
У Майи очень чувствительные глаза, она не может подолгу ходить в линзах и вынуждена носить очки. По этому поводу особо не комплексует, но периодически грозится сделать операцию коррекции зрения, каждый раз откладывая ее в долгий ящик. Операция отодвинет любимые компьютеры на несколько месяцев во вне зоны доступа, а пойти на такое Аренс пока не готова.
Майю назначили в пятый отдел по ее просьбе – она всегда хотела работать среди оперативников и участвовать в гуще событий, но, испытывая периодические приступы параноидальной трусости, редко выползает из своего «панциря» в корпусе, предпочитая прямую связь из полностью компьютеризированного центра работе в фургончике с минимумом необходимых устройств. На «полевых» работах гость не частый, но эффективный, способна быстро мыслить и подсказать путь решения проблемы в кратчайшие сроки.
temper
Добрая и отзывчивая, оптимистка Майя может покорить сердце любого, однако ее интровертность если и позволяет Аренс быть душой компании, то компании малочисленной. У нее мало друзей, зато на имеющихся она может положиться с закрытыми глазами.
Обладает обостренным чувством справедливости, прям-таки болезненным – если правда не восторжествовала, Майе становится грустно и физически некомфортно, поэтому она попытается сделать все, чтобы добиться «мира во всем мире». Именно поэтому Майе так выгодно жаловаться на что-нибудь в духе «Карл меня обижает», или «Гринпис собирает деньги на спасение сусликов, а парни жмотятся (кстати, есть чё?)».
Верна себе и своим принципам, целеустремленная и решительная. Остра на язык, однако в большинстве случаев предпочитает промолчать.
Иногда выглядит довольно нервной, да и не мудрено – пол-отдела до сих пор за глаза называют ее «девочкой» и подшучивают над кукольным видом. Это при том, что ее способности и профессионализм уважает каждый из пересмешников.
Иногда путается в словах и изъясняется довольно путано, порой выдавая фразы, достойные бреда наркомана. Да и вообще любит дурашничать, но старается не перебарщивать – серьезная работа, серьезные люди кругом. Ну-ну.
relations
Коллега и друг.
more
Майя задумалась нами недавно, но уже успела присвоить себе частичку сердец и занять законное место в мысленном образе нашей дурной опергруппы. Мы тебя очень ждем, частых постов не требуем, как и постоянного пребывания во флуде, но будем рады тебя там увидеть :3
example of post
По запросу.

Отредактировано Gertrude Limmer (2014-03-17 17:33:27)

Поделиться62014-02-17 19:03:37

Автор: Albrecht Stein
GRASHüPFER
Зарегистрирован: 2014-02-06
Приглашений: 0
Сообщений: 2431
Уважение: [+51/-0]
Позитив: [+70/-0]
Провел на форуме:
1 день 8 часов
Последний визит:
2015-05-04 13:29:26

ЭДГАР ВЕБЕР (EDGAR WEBER)

Volker Bruch (возможна замена)
заявка от Albrecht Weber
biography
Вчерашний бунтарь, сегодняшний белый воротничок. Мальчик из хорошей семьи, сын бизнесмена среднего пошиба, не пожелавший сидеть на шее родителей и захотевший добиться всего в жизни собственными мозгами. Конфликт отцов и детей достигал в семье космических масштабов, вплоть до неприятия сыном традиционных для семьи ценностей и намеренного следования наперекор предкам. Веберы многократно пытались устроить своим детям жизнь и обеспечить тёплые местечки, однако Эдгар отличался принципиальностью, к тому же, его юность прошлась на то время, когда «тёплое местечко» фактически значило прогиб под режим, что Эдгара не устраивало.
Мужчина работает специалистом по защите информации в довольно крупном банке. Был женат, но благоверная заявила, что жить с компьютерщиком невыносимо и собрала вещи спустя почти три года совместной жизни. После её ухода к Эдгару напросился жить младший брат Альбрехт, страдающий в обществе родителей почти так же, как сам Эдгар когда-то.
Как истинный айтишник, Эдгар всегда читал трахнутые мануалы до, а не после попадалова, однако однажды у него всё же случилась оплошность: когда младший брат радостно сообщил, что примкнул к «Чёрному Шторму». Не уследил. На призывы опомниться и воззвания к рассудку и здравому смыслу младшенький не реагировал, и Эдгару ничего не оставалось, как последовать за ним. Казалось бы, это уж последняя стадия нон-конформизма, но Эдгар уже перерос свой подростковый бунт. К тому же, он понимает, что рано или поздно дойдёт очередь до его банка, и вот это уже будет проверка на верность и прочность (c) action #1. Der schwarze Sturme
temper
Все, что я хотел бы видеть в характере, я описал в своей анкете (там ничтожно мало, но большего мне и не требуется, будем решать на месте) - Альбрехт Вебер.
relations
Родной старший брат.
example of post
Свернутый текст
~~Прошу не принимать пост, как сигнал к действию, - это была альтернатива.~~
Еще два месяца назад Черный Шторм был готов к великим свершениям. Еще два месяца назад толпа ожесточенных террористов могла запросто развалить правительство изнутри, уничтожить все, что их не устраивало – этого не произошло. Месяц назад Альбрехт проводил много времени перед мониторами, воруя у крупных банков огромные суммы и отдавая деньги Оливеру – все, до последней марки . Месяц назад Альбрехт еще был частью общества, частью команды, а теперь...
Теперь он искал убежища в том самом месте, где, не отходя от ноутбука, совершал громкие и дерзкие преступления. Тишина никогда не давила на него так сильно, как сейчас. Обычно целебное молчание стен сейчас казалось настоящими тисками, которые сжимали мышцы до судорог. Но штаб Черного Шторма и по сей день оставался для Вебера самым безопасным местом, где ему не посмеют навредить.
Кузнечик медленно спустился в давным-давно брошенный ночной клуб и осторожно прикрыл за собой дверь. Разбросанные по диванам и столам вещи, хлам в углу, картины набекрень – ощущение хаоса наполняло помещение и вселяло тревогу. Шаги Вебера звучали в тишине комнаты четко и слишком громко. Неестественно громко.
Ни единой души. Никто, кроме Берта, не вернулся в этот богом забытый дом, чтобы вновь объединиться в нелегкой борьбе против государства. Правду сказать, Альбрехт тоже не был воином революции... единственной причиной тому, что он присоединился к группе, было нелегкие часы одиночества. Черный Шторм стал первой компанией, в которую он влился без катастрофических проблем. Здесь были все свои. Никто не давил, никто не трогал, никто не смотрел с презрением только потому, что ты не такой.
«Ты не такой, - говорила мама, - ты особенный. Ты должен гордиться тем, что ты особенный».
Только вот сама она сгорала от омерзения, когда Альбрехт позорился на открытых уроках в школе.
«Черный шторм» отличался толерантностью. Эти люди знали, что делают общее дело, поэтому им необходимо было сплотиться. Возможно, именно разрозненное Сопротивление, которое никогда не слыло дружной общиной, и развалило группу. Точно.
Их убирали по одному. Все началось с того, что, когда стало особенно жарко, Эдгар избрал другой путь – он предал доверие брата и перешел на сторону капитализма. Так Берту сказала Уна, правда говорила она особенно горячо и не скупясь на выражения. Предательство, наверное, сильно ее задело. Альбрехт же не испытывал по этому поводу сильных эмоций – чувства всколыхнулись только тогда, когда дуло вальтера, принадлежавшего Вильгельму Веберу, уставилось прямиком на младшего из сыновей. Тогда действительно что-то внутри екнуло – стало больно.
Впервые Кузнечик не сомневался, что поступил правильно. Впервые он был полон несокрушимой решимости, потому что руководствовался принципом «или я их, или они меня». Если бы он не колебался мгновение, Альбрехт совершил бы самую страшную ошибку в своей жизни, но в место этого пистолет Уны будто бы взорвался выстрелом. Сначала стало страшно, но после пришло осознание того, что так оно и должно быть. Так рассудил случай. Уна спасла ему жизнь.
После того случая Вебер ничего не слышал об этой девушке без бровей. Да и не особо интересовался.
В штабе было холодно. И одиноко. Особенно одиноко – и от этого страшно. На улице происходило нечто ужасное и непонятное. Берлин вспыхнул пламенем войны так скоро, будто кто-то открыл в Германии газ и зажег спичку. Это был настоящий взрыв паники. Массовые убийства. Репрессии. Расстрелы.
Альбрехт забрался на диван с ногами и обнял свои колени. Сколько времени провел он в таком положении, Берт не знал, но скрип двери заставил его поднять голову. Белокурая леди, нередко приходившая после смерти Марианны в обществе герра Рихтера, осторожно ступила внутрь.
И вот теперь Альбрехт греется в ее машине, прислонившись лбом к стеклу. Он не знает, куда направляется автомобиль – и ему это не важно.
Даже если прямиком в лапы полиции.

Поделиться72014-02-24 21:50:13

Автор: Albrecht Stein
GRASHüPFER
Зарегистрирован: 2014-02-06
Приглашений: 0
Сообщений: 2431
Уважение: [+51/-0]
Позитив: [+70/-0]
Провел на форуме:
1 день 8 часов
Последний визит:
2015-05-04 13:29:26

занят

ЙОЗЕФ МЕЛЬСБАХ (JOSEF MELSBACH)
Jurgen Vogel
заявка от Albrecht Weber
biography
Йозеф вырос в неблагополучной семье: он никогда не знал материнской любви, отеческой поддержки, всего всегда добивался сам. Обстановка в доме всегда была накаленной: отец бил мать, поколачивал сына, мать кричала на Йозефа, винила его во всех грехах, а младшему Мельсбаху приходилось терпеть унижения, чтобы выжить. У него не было каких-то высоких целей - только выбраться из этой помойки.
Йозеф ограничился только средним образованием, после чего отправился работать. Кем он только не был: и охранником, и кладовщиком, и даже фуры перевозил - ото всюду выгоняли за его скверный вспыльчивый характер. В поте лица он пытался найти достойный заработок, но ничего не выходило, в конце концов, он решил пожить на пособие по безработице - маленькие, но легкие деньги.
Даже с "бесплатным сыром" жизнь не желала складываться. К тому времени, как мужчина разменял пятый десяток, он не добился совершенно ничего. Йозефу было сорок лет, когда ему диагностировали раковую опухоль, которая по прогнозам врачей в скором времени должна была привести к смерти. От отчаяния Мельсбах пустился во все тяжкие: грабежи, разбойные нападения - все это стало неотъемлемой частью его жизни.
Однако прогнозы не сбылись, с этим диагнозом Мельсбах прожил, как минимум до сорока двух лет и продолжает жить. Последние годы его мучил страшный болевой синдром, который никак не обходился без использования наркотических пластырей "Morphena". Его страховка практически не покрывала лечение, поэтому наркотическое обезболивающее приходилось доставать далеко не легальным путем.
Как ни странно, но с Альбрехтом Йозеф познакомился у кабинета психолога, когда оба ожидали приема, один - почитывая газеты, другой - водя пальцем по экрану планшета. Неугомонный нрав Мельсбаха позволил развести юношу на вялый разговор. Отчего-то между двумя практически неизлечимо больными людьми наладился тесный контакт. Йозеф дарил мальчишке почти отеческую заботу, которой сам был лишен в детстве, и впоследствии втянул Берта в свои опасные авантюры.
temper
Йозеф - бомба замедленного действия. Он длительное время может вести себя спокойно, а в следующий момент вспыхнуть словно спичка от любой случайно пророненной фразы. Тяжело определить, в каком настроении он пребывает в данный момент: настроен ли агрессивно или просто устал.
Йозеф старается сохранять серьезность всегда, однако в обществе своего друга Вебера может не упустить возможности пошутить - только на его шутки мальчишка, больной синдромом Аспергера, отвечает громким заразительным смехом.
Мельсбах немного болтлив, но не настолько, чтобы быть назойливым.
Прим. автора: Подробности характера можете увидеть на видео, приложенном ниже.
relations
Друг и соратник. В планы игры входит следующее: предположительно, что Йозеф сможет в какой-то мере подавить в Альбрехте синдром Аспергера и поможет ему наладить контакт с окружающим миром. Помимо этого, хочу во флешфоварде отыграть криминальную ветку.
видео для ознакомления

more
Крайне негативно отнесусь к просьбе сменить внешность. Кроме того, играю короткими постами, жажду динамичной игры и движения сюжета. Правда, признаюсь, у меня иногда бывают достаточно длительные периоды неписца, надеюсь, что это не помешает нашей игре.
example of post
Самый длинный пост из тех, что я когда-либо писал
Еще два месяца назад Черный Шторм был готов к великим свершениям. Еще два месяца назад толпа ожесточенных террористов могла запросто развалить правительство изнутри, уничтожить все, что их не устраивало – этого не произошло. Месяц назад Альбрехт проводил много времени перед мониторами, воруя у крупных банков огромные суммы и отдавая деньги Оливеру – все, до последней марки . Месяц назад Альбрехт еще был частью общества, частью команды, а теперь...
Теперь он искал убежища в том самом месте, где, не отходя от ноутбука, совершал громкие и дерзкие преступления. Тишина никогда не давила на него так сильно, как сейчас. Обычно целебное молчание стен сейчас казалось настоящими тисками, которые сжимали мышцы до судорог. Но штаб Черного Шторма и по сей день оставался для Вебера самым безопасным местом, где ему не посмеют навредить.
Кузнечик медленно спустился в давным-давно брошенный ночной клуб и осторожно прикрыл за собой дверь. Разбросанные по диванам и столам вещи, хлам в углу, картины набекрень – ощущение хаоса наполняло помещение и вселяло тревогу. Шаги Вебера звучали в тишине комнаты четко и слишком громко. Неестественно громко.
Ни единой души. Никто, кроме Берта, не вернулся в этот богом забытый дом, чтобы вновь объединиться в нелегкой борьбе против государства. Правду сказать, Альбрехт тоже не был воином революции... единственной причиной тому, что он присоединился к группе, было нелегкие часы одиночества. Черный Шторм стал первой компанией, в которую он влился без катастрофических проблем. Здесь были все свои. Никто не давил, никто не трогал, никто не смотрел с презрением только потому, что ты не такой.
«Ты не такой, - говорила мама, - ты особенный. Ты должен гордиться тем, что ты особенный».
Только вот сама она сгорала от омерзения, когда Альбрехт позорился на открытых уроках в школе.
«Черный шторм» отличался толерантностью. Эти люди знали, что делают общее дело, поэтому им необходимо было сплотиться. Возможно, именно разрозненное Сопротивление, которое никогда не слыло дружной общиной, и развалило группу. Точно.
Их убирали по одному. Все началось с того, что, когда стало особенно жарко, Эдгар избрал другой путь – он предал доверие брата и перешел на сторону капитализма. Так Берту сказала Уна, правда говорила она особенно горячо и не скупясь на выражения. Предательство, наверное, сильно ее задело. Альбрехт же не испытывал по этому поводу сильных эмоций – чувства всколыхнулись только тогда, когда дуло вальтера, принадлежавшего Вильгельму Веберу, уставилось прямиком на младшего из сыновей. Тогда действительно что-то внутри екнуло – стало больно.
Впервые Кузнечик не сомневался, что поступил правильно. Впервые он был полон несокрушимой решимости, потому что руководствовался принципом «или я их, или они меня». Если бы он не колебался мгновение, Альбрехт совершил бы самую страшную ошибку в своей жизни, но в место этого пистолет Уны будто бы взорвался выстрелом. Сначала стало страшно, но после пришло осознание того, что так оно и должно быть. Так рассудил случай. Уна спасла ему жизнь.
После того случая Вебер ничего не слышал об этой девушке без бровей. Да и не особо интересовался.
В штабе было холодно. И одиноко. Особенно одиноко – и от этого страшно. На улице происходило нечто ужасное и непонятное. Берлин вспыхнул пламенем войны так скоро, будто кто-то открыл в Германии газ и зажег спичку. Это был настоящий взрыв паники. Массовые убийства. Репрессии. Расстрелы.
Альбрехт забрался на диван с ногами и обнял свои колени. Сколько времени провел он в таком положении, Берт не знал, но скрип двери заставил его поднять голову. Белокурая леди, нередко приходившая после смерти Марианны в обществе герра Рихтера, осторожно ступила внутрь.
И вот теперь Альбрехт греется в ее машине, прислонившись лбом к стеклу. Он не знает, куда направляется автомобиль – и ему это не важно.
Даже если прямиком в лапы полиции.
обыкновенный пост
Альбрехт не получал от Шепота никаких известий: ни о его смерти, ни об аресте, ни о местонахождения. Фридрих старался никогда не оставлять товарища по сети в неведении – он прекрасно понимал, что маленькому другу нервотрепка ни к чему, поэтому о своих перемещениях сообщал заранее. Но не в этот раз.
Однако фрау все говорила правильно. Если в новостях не показали его фотографию, если никто до сих пор не говорит о поимке очередного подельника Оливера Бахмана, значит, вероятность того, что Шепот скоро выйдет на связь, еще имеется. Нужно было просто успокоиться и принять его оффлайн-статус как данность.
Глядя в стену, Альбрехт слушал грустную историю добродетельницы. Даже Кузнечик мог уловить в ее голосе горечь утрат, бесконечную тоску, а во взгляде – одиночество. Юноша не представлял, о ком она говорила, но отчего-то рассказ вызывал чувство дежавю, он был таким родным и знакомым, что Берту захотелось выразить маломальское сочувствие: он провел чуть холодной ладошкой по ее волосам – ему казалось, что этот жест поможет ей так же, как помог ему пару минут назад.
Приглашение лечь спать в этой комнате было принято Альбрехтом воодушевленно. Подобрав с кровати ноутбук и запихав в рот рогалик, он поднялся и пошел в комнату переодеваться в пижаму. Вернулся Кузнечик достаточно быстро, обошлось даже без приключений.
Допив холодный чай, Берт молча забрался под одеяло.
- Спокойной ночи, - Альбрехт поднял глаза на фрау и тут же закрыл. Рисперидон действовал не так скоро, так что бессонницы этой ночью не предвиделось.

Поделиться82014-07-13 18:55:46

Автор: Albrecht Stein
GRASHüPFER
Зарегистрирован: 2014-02-06
Приглашений: 0
Сообщений: 2431
Уважение: [+51/-0]
Позитив: [+70/-0]
Провел на форуме:
1 день 8 часов
Последний визит:
2015-05-04 13:29:26

ЮРГЕН МЕЦГЕР (JURGEN METZGER)
министр обороны, 42 года

Til Schweiger
Связи: супруга Ангелика Мецгер
Молодой амбициозный политик, оказавшийся на высоком посту исключительно из-за трагической смерти от инсульта предыдущего занимавшего должность человека и благодаря пособничеству лично фюрера. Выходец из бизнеса, захотевший прорваться к рулю власти. Пока Юрген показал себя только с лучшей стороны – благодаря природным настойчивости и решительности, удачно подошёл для этой работы. Несколько убавляет его популярности лишь то, что он ответственен за начало военных конфликтов в Дании и Швеции, однако согласно статистическим данным определённый процент населения не осуждает военные действия в этих странах. Держится за своё место крепко, скорее умрёт, чем уступит кому-то полученный пост.
Если к профессиональной деятельности Мецгера ни у кого не возникает претензий, то его образ жизни часто становится объектом нелестной критики: Юрген – завсегдатай светских тусовок, балагур, душа компании и, чего греха таить, известный ловелас. Среди женщин, связь с которыми ему приписывают – известные актрисы, телеведущие, модели. Словом, все красавицы, по слухам, побывали в его сетях. Однако, несмотря на весьма разгульную жизнь, ухитрился сохранить формально безупречную репутацию: ни разу не был пойман с какой-нибудь цыпочкой в объятиях или сфотографирован в состоянии алкогольного опьянения. Ясное дело – такой важный высокопоставленный человек, к тому же, давно находящийся в законном браке... Может создаться впечатление, что просто поддерживает образ повесы и весельчака… но на самом деле просто хорошо шифруется.

Поделиться92014-07-24 19:37:15

Автор: Albrecht Stein
GRASHüPFER
Зарегистрирован: 2014-02-06
Приглашений: 0
Сообщений: 2431
Уважение: [+51/-0]
Позитив: [+70/-0]
Провел на форуме:
1 день 8 часов
Последний визит:
2015-05-04 13:29:26

ВИЛЬГЕЛЬМ ВЕБЕР (WILHELM WEBER)

stellan skarsgard ^only
заявка от Albrecht Weber
biography
Ты с молодости мечтал охранять порядок на улицах города. Это была обыкновенная благородная мечта юноши-максималиста, который по наивности не понимал всей сути этого мира. Сейчас тебе 62 года, и ты полковник Гемайншафт в отставке. Ты изменил свои представления о Германии и стал служить не столько людям, сколько начальству и канцлеру.
Каких-то пару лет назад тебя перевели из обычной полиции в тайную, приближенную к самому канцлеру. Ты стал одним из самых пугающих людей Единого Европейского государства. Тебя все знали, тебя все боялись. Потому что для Новой Эпохи ты стал палачом. Я бы тоже боялся тебя, если бы ты не был моим отцом.
Тридцать пять лет назад ты женился на маме. Через год родился мой старший брат, Эдгар. Он был твоей надеждой, что имя Вильгельма Вебера и дальше будет на устах у общества. Но Эдгар рос бунтарем, не желавшим ничего получать из рук отца. Когда Маргарет, мама, забеременела вновь, уже мной, ты снова загорелся надеждой, но в возрасте пяти лет врач-психиатр поставил мне неутешительный диагноз - синдром Аспергера.
Ты не выносил меня. Возможно, где-то глубоко в душе ты меня любил, но, видимо, слишком глубоко, чтобы я заметил. Дни и ночи я проводил в своей комнате, вдали от семьи, которая каждый вечер собиралась за обеденным столом. Вместе. Но меня ты не мог терпеть, потому что я был... дураком? Идиотом? Дауном? Я не знаю, как ты меня называл, папа. Я чувствовал твое раздражение, но никогда не требовал больше, чем ты мог дать.
Когда Эдгар съехал, я не мог оставаться с тобой и мамой один на один, поэтому уехал жить к нему и остался под его крылом. Иногда мы видимся с тобой, ты правда пытаешься наладить контакт, я чувствую, но нам трудно. Учитывая, что теперь, когда я душой и сердцем принадлежу Черному шторму, мы стоим по разные стороны баррикад.
temper
Я хочу видеть жестокого, сурового и серьезного отца, который требует порядка и подчинения. Ты полковник Гемайншафт, пусть и в отставке. Ты убил много людей, ты искалечил столько судеб. В семье ты глава, которой следует беспрекословно подчиняться. При чужих ты сдержан, но в кругу семьи - как порох. Готов вспыхнуть от одной искры.
relations
Ты мой отец. Я твой позор. Сынок с синдромом Аспергера для тебя - наказание. Ты строг со мной, способен даже ударить, а я никогда на тебя не обижаюсь - просто не умею. Нельзя сказать, что ты ненавидишь меня, но у нас не слишком близкие отношения, старшего сына, Эдгара, ты любишь больше, ведь он образцовый наследник, хоть и пошедший не по твоим стопам.
more
Хочу предупредить, что принципиально не давлю из себя простыни. Пост в 15 строк для меня - норма. Могу писать больше или меньше, но разливаться мыслею по древу не буду. Если вы считаете короткий пост оскорблением своих чести и достоинства, то вам другая дорога.
example of post
Альтернатива
Еще два месяца назад Черный Шторм был готов к великим свершениям. Еще два месяца назад толпа ожесточенных террористов могла запросто развалить правительство изнутри, уничтожить все, что их не устраивало – этого не произошло. Месяц назад Альбрехт проводил много времени перед мониторами, воруя у крупных банков огромные суммы и отдавая деньги Оливеру – все, до последней марки . Месяц назад Альбрехт еще был частью общества, частью команды, а теперь...
Теперь он искал убежища в том самом месте, где, не отходя от ноутбука, совершал громкие и дерзкие преступления. Тишина никогда не давила на него так сильно, как сейчас. Обычно целебное молчание стен сейчас казалось настоящими тисками, которые сжимали мышцы до судорог. Но штаб Черного Шторма и по сей день оставался для Вебера самым безопасным местом, где ему не посмеют навредить.
Кузнечик медленно спустился в давным-давно брошенный ночной клуб и осторожно прикрыл за собой дверь. Разбросанные по диванам и столам вещи, хлам в углу, картины набекрень – ощущение хаоса наполняло помещение и вселяло тревогу. Шаги Вебера звучали в тишине комнаты четко и слишком громко. Неестественно громко.
Ни единой души. Никто, кроме Берта, не вернулся в этот богом забытый дом, чтобы вновь объединиться в нелегкой борьбе против государства. Правду сказать, Альбрехт тоже не был воином революции... единственной причиной тому, что он присоединился к группе, было нелегкие часы одиночества. Черный Шторм стал первой компанией, в которую он влился без катастрофических проблем. Здесь были все свои. Никто не давил, никто не трогал, никто не смотрел с презрением только потому, что ты не такой.
«Ты не такой, - говорила мама, - ты особенный. Ты должен гордиться тем, что ты особенный».
Только вот сама она сгорала от омерзения, когда Альбрехт позорился на открытых уроках в школе.
«Черный шторм» отличался толерантностью. Эти люди знали, что делают общее дело, поэтому им необходимо было сплотиться. Возможно, именно разрозненное Сопротивление, которое никогда не слыло дружной общиной, и развалило группу. Точно.
Их убирали по одному. Все началось с того, что, когда стало особенно жарко, Эдгар избрал другой путь – он предал доверие брата и перешел на сторону капитализма. Так Берту сказала Уна, правда говорила она особенно горячо и не скупясь на выражения. Предательство, наверное, сильно ее задело. Альбрехт же не испытывал по этому поводу сильных эмоций – чувства всколыхнулись только тогда, когда дуло вальтера, принадлежавшего Вильгельму Веберу, уставилось прямиком на младшего из сыновей. Тогда действительно что-то внутри екнуло – стало больно.
Впервые Кузнечик не сомневался, что поступил правильно. Впервые он был полон несокрушимой решимости, потому что руководствовался принципом «или я их, или они меня». Если бы он не колебался мгновение, Альбрехт совершил бы самую страшную ошибку в своей жизни, но в место этого пистолет Уны будто бы взорвался выстрелом. Сначала стало страшно, но после пришло осознание того, что так оно и должно быть. Так рассудил случай. Уна спасла ему жизнь.
После того случая Вебер ничего не слышал об этой девушке без бровей. Да и не особо интересовался.
В штабе было холодно. И одиноко. Особенно одиноко – и от этого страшно. На улице происходило нечто ужасное и непонятное. Берлин вспыхнул пламенем войны так скоро, будто кто-то открыл в Германии газ и зажег спичку. Это был настоящий взрыв паники. Массовые убийства. Репрессии. Расстрелы.
Альбрехт забрался на диван с ногами и обнял свои колени. Сколько времени провел он в таком положении, Берт не знал, но скрип двери заставил его поднять голову. Белокурая леди, нередко приходившая после смерти Марианны в обществе герра Рихтера, осторожно ступила внутрь.
И вот теперь Альбрехт греется в ее машине, прислонившись лбом к стеклу. Он не знает, куда направляется автомобиль – и ему это не важно.
Даже если прямиком в лапы полиции.

Поделиться102014-08-13 20:10:16

Автор: Lars Baader
Гость

НИКОЛЬ БРАНДТ (NICOLE BRANDT)

emma roberts
заявка от Lars Baader
description
Бывшая наркоманка, не раз привлекавшаяся за хулиганство. Золотой ребенок, которого в детстве сильно избаловали родители, и теперь она думает, что ей все дозволено. До сих пор иногда покуривает косячок, но конкретно крышу не сносит - просто получает удовольствие. Зависимостью больше не страдает - вложенные в ее лечение отцовские деньги полностью окупились.
В Черном шторме занимается активным терроризмом - без идеологии, развлечения ради.
relations
Как насчет банального животного секса? Шучу. Не только он. У нас страстные отношения. Мы только познакомились, но уже грыземся как кошка с собакой. Это не мешает нам в порыве алкогольного опьянения притащить другого к себе домой и выдирая из головы клоки волос отдаться необузданной страсти :D
more
Единственное, о чем прошу - не делать из нее ранимую непонятую душу, которая днем ведет себя как сука, а ночью плачет в подушку от одиночества.
example of post
Скрытый текст
«Блять, блять, блять!»
Зубодробительная сцена возни у тела. У тела, которому только что вышибли мозги. У тела, одетого в полицейскую форму. Всей пятерней сжимая окровавленную биту, Ларс копошился возле трупа. Казалось бы, что? Грохнул полицая – вали, так бы поступил любой несообразительный идиот, попавший в подобное дерьмо. А вот Баадер себя к идиотам не причислял, поэтому мигом додумался, что просто так здесь тело оставлять нельзя.
«Блять, блять, блять!»
Гандон, одетый в спецовку, весил минимум тонну. После каторжного труда Баадера разжиревший от немецкого фастфуда мертвец переместился с тротуара в плотный черный мешок, подобный тем, что использовались в мастерской Ларса для упаковки автомобильных деталей. Основной проблемой теперь было устранение тех кровяных испражнений, которые оставил после себя профессионально упакованный «фараон». Вытирать кровищу пришлось незапятнанными штанами убиенного.
- Блять, Ларс, угораздило же тебя.
Все произошло слишком быстро, чтобы парень мог дать хоть какое-то адекватное объяснение произошедшему. После очередного митинга против Энгельберга на толпу набросились полицейские с оружием, они всеми силами разгоняли демонстрацию – применяли дубинки, пистолеты... даже конная полиция заявилась. Кто-то из товарищей сейчас доставлен в больницу с сотрясением, другому отстрелили ногу, третьего затоптала лошадь, испугавшаяся яростно настроенных молодых людей. А вот Ларсу повезло больше – он размозжил преследователю башку. Остатки того, что некогда было мозгом полицейского, стекали по деревянной бейсбольной бите. Мозг полицейского. Смешно.
А ведь Крафт просто не рассчитал силу удара. Единожды замахнувшись, автомеханик прервал жизнь этого толстяка, пытавшегося задержать демонстранта после митинга. Ну, пускай его теперь черти сгрызут.
Самое удивительное состояло в том, что Баадер не чувствовал ничего: ни угрызений совести, ни жалости к своей жертве, ни банального сочувствия к семье полицейского, даже приступ паники остался позади. Возможно, у того, кто лежал сейчас в мешке, были жена, дети, родители, но Ларс чувствовал банальное удовлетворение – это было его первым радикальным шагом к воздвижению анархического общества. Это был первый толчок к тому, что ждало его в жизни.
А сейчас перед ним стояла конкретная задача. Необходимо было избавиться от следов и подыскать себе убедительное алиби.
Сбросить тело посреди ночи в Шпрее было, пожалуй, самой лучшей идеей. Увесистый полицай мигом скрылся в водяных просторах, не оставив после себя и следа. Труп найдут где-то через три недели, он всплывет – надутый и посиневший, почти не узнаваемый. А там уж, когда «фараона» опознают, Баадер разберется. Еще как разберется.