Rooney Mara

Дата рождения, возраст: 24 года; 07.06.1996 Место рождения: Кваанаак, Гренландия Род деятельности: Специалист по охранным системам

Лояльность: «Чёрный шторм» Навыки: гений в области АИС и кодов, меткий стрелок, обладательница фотографической памяти, тяжелой руки и нестандартного мышления, готового приспособить любой предмет под необходимые случаю нужды, разбирается в охоте и рыбалке получше некоторых пенсионеров

"И обрушились стены Иерихона, " — ты говоришь.
Июнь был статичным и обездвиженным. Ослепленный пронзительно белым, вобравшим в себя все краски спектра, ее отец щурился, разглядывая форму, наполненную смыслом его жизни – ее мать. Просыпаясь, она попадала в мир, стремительно утрачивающий краски, словно просыпалась в сон, а не наоборот. Они любили друг друга. Белая кровать. Белая тумбочка. Черная лампа. Размытая мужская фигура за стеклом. Черно-белый застенок палаты. Ее отец через две недели вернулся в Германию. Через два месяца мать вернулась в море. Ловить рыбу огрубелыми ладонями, красными от мороза. Теперь у нее была Уна.
Они смотрели на мир одинаковыми глазами из-под нахмуренных бровей – два волчонка, не признающие хозяина. Мать – эскимоска, больше времени проводила в море, чем на суши. Единственный мужчина, который смог согреть ее обветренное сердце – Ульрих, перспективный юрист с высокой зарплатой и страстью к собирательству маяков. Она любила его, но не соглашалась ни на замужество, ни на переезд в Германию. Приехать же в земли, с со всех сторон налипшей на них пустотой, не соглашался сам Ульрих. Впереди для него расцветала несказанными перспективами карьера. Он любил Ане. Себя он тоже любил.
Квартира Ане и Уны в каждой точке своего пространства, от стены до стены была полна тишины. Тишины, по которой Уна будет скучать. Ане исчезнет, едва успев научить Уну ловить рыбу. Ане, ослепительная Ане, от которой всегда пахло морем и молоком.
Пройдет всего пара месяцев и Уна будет осваивать первые ругательства на немецком, изучать станции метро, где свет существует только в монотонном воспроизведении. Пройдет пара лет и прошлое будет нагонять ее знакомыми буквами газетных отрывков, привезенных с собой из царства безмолвной пустоты. Капля за каплей, пожирающей бытие.
Повторение за повторением, раз за разом проворачивающийся в замке ключ. В пространство, где лучше бы ее никто не ждал. Внезапно обретенная мачеха, сияющая фальшивой красотой. Взмахивающая изящными ладонями, не знавшими рыболовных сетей. Абсолютная противоположность Ане. Совершенный объект ненависти. Звук ее голоса – в уши врывается поток засаленных тусклых букв. Хочется тут же вытереть. Мачеха делает ей замечание: «Сделай тише музыку». Уне пятнадцать. Кокофония звуков едва перебивает этот противный голос чужой женщины, на которую Ульрих променял ее мать. Из последних сил учителя натягивают Уне оценки, в то время как она кончиками ногтей цепляется за возможность молчать, отгородившись от бессмысленности, обрушившейся на нее в толпе людей. Людей, не имеющих ни малейшего понятия о том, зачем они здесь и сейчас. Уне пятнадцать. Она бьет ненавистную женщину до тех пор, пока кровь из рассеченной губы не обагряет костяшки пальцев. Уна сбегает из дома, задыхаясь от ненависти. Деревья снаружи тянутся к ней ветками, словно истощенные руки утопающих. Словно Ане, исчезнувшая в море, бросившая ее на произвол грохочущей кокофонии звуков.
Ульрик настоял на лечении. Уна не возражала. В больнице тише, чем снаружи. Ее пальцы, словно лапки паука перебегают по клавишам отцовского подарка. С компьютером ей спокойнее, чем с людьми.
После клиники ей стало «лучше». Не легче – лучше, она смогла вернуться домой и продолжить учебу, несмотря на настоятельные рекомендации учителей перейти на домашнее обучение. Повторяющиеся повороты ключа в замке. Новая квартира, подальше от мачехи. Самостоятельность.
Ульрих, она знала, чувствовал вину перед дочерью. За то, что так редко навещал их, за то, что позволил Ане привить ей свою собственную жизнь среди ограниченного морем временного небытия. За то, что не спас Ане, тот самый стержень, за который Уна держалась озябшими от недостатка человеческого тепла пальцами. Мать никогда не целовала ее и вообще старалась ограничить любые прикосновения. Уна не успела запомнить, какими шершавыми наощупь были ее руки. Ульрих не знал, что может сделать для этой молчаливой девочки, чью улыбку было вызвать гораздо сложнее, чем жалость у скупердяя. Давясь бессилием, Ульрих, привыкший чувствовать себя уверенным во всем, давал дочери деньги с надеждой на то, что девочка поможет себе сама.
Первая татуировка случилась с ней в семнадцать. Вторая – через пару месяцев. После шестой девушка остановилась, потеряв к ним интерес. Отец по возможности заминал вспышки скандалов вокруг имени своей дочери. Его фирма разбухла до громогласности и дочь, каждую неделю устраивающая вопиющие дебоши и оставившая за собой пару поджогов, начинала раздражать.
В двадцать Уна впервые по-настоящему влюбилась. В улыбчивого соседского парня, который всегда придерживал двери, когда она заходила. Через месяц она решилась с ним заговорить. Они подружились. Она рассказывала ему про океан и море. Океан – из воспоминаний, море – чисел, осознавать которые училась в Университете. Он потрясал перед ней разноцветными комиксами и учил склеивать модели самолетов из бумаги и картона. «Освальдт, сделай мину попроще!», смеялся Тео, так его звали друзья. Она любила его. У него были вечно пустой холодильник, собака по кличке Гримм и невеста.
После Университета, Освальдт нашла себе работу специалистом охранных систем. Ничего сложного – неиссякаемые водоемы чисел, компьютеры, пальцы, танцующие по клавиатуре. Она с радостью застывала на совместных фотографиях с чужими людьми.
Именно Тео привел Уну в Шторм. Увлекающаяся натура, он не мог оставаться в стороне и знал, что Освальдт последует за ним в огонь и воду. Их принимали за брата и сестру, только сестры не смотрят на братьев с таким болезненным обожанием, а братья не вкладывают в руки сестер оружие. Он часто переживал из-за своей невесты, говорил о том, что не хочет воспитывать детей в этом мире. Освальдт улыбалась. Освальдт уверяла его в том, что они изменят этот мир. Ее сердце, стряхнуло с себя налет безмолвия. Никогда прежде она не чувствовала себя такой живой. Такой громкой, звучащей наравне с другими людьми, осознавшими свое предназначение.
Тео был убит полицией. Освальдт почувствовала, как каждая точка пространства вокруг нее дрогнула, едва не переломившись под тяжестью отчаянья. Свет перестал быть светом – только его бесконечным воспроизведением, копией с реальности, той реальности, где этот улыбчивый мальчишка с собранием комиксов был все еще жив.
Прошло полгода. Лица, привычки, дорожная пыль на ботинках, фотокарточки на книжных полках, Шторм внутри и снаружи. Бесконечность поворотов ключа в замочной скважине, Гримм, ожидающий порции консервов. Она должна изменить мир. Она же обещала.
Стоит только поверить, что Иерихон обрушен, как поднимутся стены Иерихона, — я говорю.
В подростковом возрасте Освальдт ставили диагноз асоциального расстройства личности, но со временем острые углы болезни стерлись. Девушка старается контролировать свою вспыльчивость.
Заслужить доверие Освальдт очень сложно, однако если она вам доверяет – знайте, более надежного друга и последователя во всех начинаниях вам не найти.
Уна не бросает слов не ветер и вообще порядком молчалива. Несмотря на столь яркую неформальную внешность, ее очень легко не заметить – она прекрасно умеет сливаться с окружающей средой. Плоская как доска и абсолютно белесая под слоем краски, которой себя раскрашивает, Уна давно смирилась с собственной тусклостью. Она никогда не строит планов на будущее и живет сегодняшним днем. В ее квартире кроме нее – собака и два кота, пришлые. Она подкармливает всю бездомную живность в округе. Порой, оставаясь при этом без ужина.
Освальдт – обладательница фотографической памяти и хороших аналитических способностей. В детстве учителя считали ее туповатой – потерянный на уроках вид, бездумный взгляд в одну точку. Но на самом деле в это время Уна могла решать матрицы в уме, не считая нужным посвящать в природу своей задумчивости учителей.
Способна на необдуманные поступки и в каком-то смысле даже сорвиголова, с яростным безумством способная нырнуть в самую гущу опасных событий. Внешне она не испытывает страха ни перед чем, ни перед кем, ее лицо абсолютно бесстрастно, словно фотография.
Обладает богатым воображением и коллекцией рыболовных крючков.
Освальдт дотошна и любознательна, склонна к язвительности и раздражимости. Она отзывчива и ранима, однако последние качества проявляются только в кругу знакомых. Очень много курит и предпочитает фастфуд, чем пугает отца. Отца любит, но по-своему, не в силах простить ему женитьбу на «профурсетке». Та еще упрямица.

Связь: вк же!
Как про нас узнали: птичка на хвосте принесла.
Средняя скорость игры: уникальное предложение только для вашей организации! посты по пинку и необходимости