• Имя:
Томас Фальк (полное имя Томас Квентин Фальк/Thomas Quentin Falk)

• Возраст и дата рождения:
З6 лет. 17 июля 1983г.

• Место рождения, место фактического проживания на данный момент времени:
Берлин и Берлин.

• Внешность:

Мягкие темно-каштановые волосы, мягкая щетина, мягкая же светлая кожа, чуть сухая; вечно утомленные глаза обведены темными кругами, а их опущенные уголки придают лицу чуть грустное выражение, но по серо-зеленой радужке то и дело скачут веселые рыжие искры. Тонкое, худое лицо с густыми темными бровями, широкий тонкогубый рот, тяжелый подбородок, и костистый, длинный нос с горбинкой. «Нюхом чую», - одна из любимых фраз доктора, и всякий, взглянувший на его обонятельный орган, уже не сомневается, что именно нюхом. И именно чует. «Рост, нос, и кадык – вот он я весь с вами», смеется хрипловатым баритоном – низкий голос не слишком вяжется с худобой и ростом Фалька.
Худощавое телосложение, помноженное на сто девяносто семь сантиметров роста приводит к тому, что практически любая одежда на Фальке висит мешком. Длиннорукий, длинноногий, нескладный, но не неловкий – нельзя-нельзя. Работа не позволяет, - проскользнет по узким губам усталая улыбка, и длинные костлявые пальцы покрутят что-то невидимое-незримое в воздухе, да и спрячутся в карманы белого халата.

• Характер:
Внимательный, четкий, аккуратный и собранный человек. Обладает своим мнением и волей, но предпочитает никому ничего не навязывать, и тем более – не доказывать. Доброжелательно и лояльно проявляет себя к людям, к любым, вне зависимости от мировоззрения. Подчеркивает, всегда, что люди имеют право как на убеждения, так и на заблуждения. Терпелив и милосерден, но, если того требуют обстоятельства и дело, будет безжалостен, ибо, как любой первоклассный хирург, знает цену колебаниям и потере времени.
Фальк образован обширно и разносторонне, обладает прекрасной памятью, вниманием к деталям и мелочам. Именно эти качества позволяют ему вести всю конспиративную работу в клинике, по помощи Сопротивлению. В общении ненавязчив, разговаривает с мягкими, убеждающими интонациями, крайне редко повышает голос.
В быту неприхотлив, но исключительно опрятен. Хотя вот брюки и халат у Томаса вечно мятые. И рубашка – тоже. Фальк любит оладьи с кленовым сиропом, свиные отбивные и хороший коньяк, еще очень любит собак. Две исключительно умные, лояльные Сопротивлению дворняги обретаются при его клинике на правах сторожевых псов.

• Биография:
Не родная, двоюродная бабушка – фройляйн бальзаковского возраста с внешностью ведьмы из страшной сказки, воспитывала Тома с шести лет. Безотцовщина, потерявший мать – та погибла в авиакатастрофе, рыдающий щенок у Доротеи Урслер вызывал, пожалуй, только раздражение. Женщина волевая и властная, пусть бездетная и одинокая, совершенно не нуждалась в размазывающем по длинному шнобелю сопли крысенке. Но что поделаешь, ее старшая сестра давно умерла, а племянница, чтоб ей, тоже вот некстати вздумала преставиться. И остался после нее этот полу-бритиш, хотя, судя по фамилии папаши сосунка, тот был еще и ирландец. Час от часу не легче!
Тихоня, уже умеющий читать Том, был размещен рядом со старой кладовкой, где хранилась медицинская документация. Бабушка Доротея была владелицей небольшой клиники челюстно-лицевой хирургии в Берлине, и при ней же и жила. Жила медициной, и ей бы и в голову не пришло хоть однажды приохотить носатого хлюпика к делу всей своей жизни, если б однажды, за завтраком, не залепила бы ему по прытким ручонкам – потянулся к пациенту предназначенным оладьям. Залепила, и обомлела, глядя, как мальчишка, скуксившись, но не хныча, трясет в воздухе длинными белыми пальцами.
«Пойдем», - и повела с собой на операцию.
Том настолько счастлив был, что нужен бабушке Доротее, что безропотно простоял час возле стены, крепко стиснув побелевшими паучьим пальцами кювету, в которую то и дело шмякались окровавленные ватные тампоны. Ассистентка бабушки Доротеи косилась на мальчика неодобрительно, но он этого не помнил. Запомнил лишь острый запах дезинфекции, и металлом – запах крови поверх, живой блеск скальпеля и корнцанга, яркий свет, и склонившуюся спину бабушки Доротеи в темно-зеленой медицинской пижаме. И то, как она потом потрепала его по волосам теплой рукой, от которой пахло латексом снятой перчатки.
«Молодец», - бабушка Доротея много курила, и голос ее был низким и хриплым, как у мужчины. Томас пошевелил мохнатыми бровями, посопел, и пошел за шваброй, мыть коридорчик.

В какой-то степени, благодаря усилиям бабушки Доротеи, но все же, по большей части, личным успехам и интеллекту юный Фальк поступил во Фрайбургский университет. Не так все просто было, покуда Томас рос – менялись времена, и государство стало мало-помалу «закручивать гайки». К тому моменту в вечно лохматой фальковой голове бродили тысячи идей и мыслей, как и полагается семнадцатилетнему юнцу с толикой ирландщины в крови – вольных и далеко не из тех, что по душе правительству и государственному строю. Но по причине ли врожденной тевтонской флегмы, то ли еще чего, Томас не стал членом ни одного из радикальных кружков, что возникали в университете, словно пузыри на кипящем карри. Лопались-то они так же, а Фальку не до того было – он был увлечен учебой. Университетское образование прекрасно легло на навыки, полученные в клинике бабушки Доротеи, и руки прирожденного хирурга, и, спустя положенное время, с дипломом бакалавра новоявленный пластический хирург Томас Фальк таки покинул стены Фрайбурга. Предстояло искать место работы, делать себе имя, и здесь вновь на помощь пришла бабушка Доротея. Сильно сдавшая, постаревшая в последнее время, она передала клинику внучатому племяннику, а вскоре и вовсе ушла на покой.

… Ее звали Дафна Бронштейн, у нее были каштановые волосы и стрижка под мальчишку. Не пациентка – соседка, на которую никогда не смотрел, да вообще не смотрел ни на каких девчонок – что он в них не видел, в книжках их было хоть отбавляй. И голых, в том числе. Нет, у него бывали интрижки, некоторые даже долгие – по несколько недель, но в целом, Томас был настолько занят, и главное – увлечен своей работой, что на какую-то там «личную жизнь» тратить время не хотелось.
Но однажды жутко взволнованный хирург, накануне только взявший в несколько расширившуюся клинику бабушки Доротеи дополнительного специалиста, зачем-то посмотрел в карие глаза миниатюрной женщины со звонким голосом, что сидела в кафе напротив. И пропал – окончательно. Ему надо было работать, расширять дело, беречь бабушку Доротею, и продолжать создавать себе имя, но он пошел за Дафной. И напрасно – Бронштейн она была по мужу, а муж ее был агентом фармацевтической компании, с которой сотрудничала клиника Фалька. Да уж, клин всюду, куда не кинь.

В 2015 году Бронштейнов депортировали. Йозеф, муж Дафны, был застрелен при попытке к бегству, его беременная жена – тоже. Фальк узнал об этом случайно, от служащих все той же фармацевтической компании – мельком, шепот какой-то невнятный, больше на сплетню похожий. Но он понял все сразу – и знал еще, что погибший, неродившийся ребенок был от его.
Дафна все-таки изменила мужу с долговязым врачом из клиники по соседству. В то самое время Йозеф отсутствовал по делам службы, и дальше все было по старой, как мир, истории. То ли его жене стало скучно, то ли что еще, но Фальк, как врач – пусть не акушер – высчитал сроки, и знал досконально, что Дафна беременна была его ребенком.
Была.
Он продолжал работать, ухаживать за бесконечно постаревшей ведьмой из страшной сказки, расширять дело всей ее жизни, терпеть ее Альцгеймер, и загадочно улыбаться, не разжимая губ. И однажды с клиники коллеги по цеху ему передали человека – тамошнее оборудование для операции вышло из строя. Одного взгляда на разорванное лицо пациента – кожа была почти снята с лица, точно скальп – Фальку хватило. Ему удалось вернуть пациенту внешность – он видел его фотографию. Только он, больше никто из персонала клиники. И дал понять, глазами, пришедшему в сознание пациенту, что знает его тайну, но пусть тот не тревожится.
Разыскиваемый преступник, активист Берлинского Сопротивления отплатил Фальку щедро. Может быть, время пришло, но либеральный и мягкосердечный пластический хирург ввязался в работу этой организации. Казалось бы, с его-то взглядами на мир в Сопротивлении делать нечего, но Фальк пошел туда, потому что уже ничего не осталось. Германия жила счастливо, скрученная в тугую пружину – счастливую пружину государства всеобщего благоденствия. Натужно улыбалась металлической проволокой, заученно скалила зубы. Фальк жалел эту Германию, эту бедную, замордованную красавицу в военной форме. Он хотел, чтобы Германия вновь улыбалась ему. Как улыбалась Дафна. Ведь если бы не силы, скрутившие Германию в пружину, то он, возможно, вскоре наблюдал бы за смешным носатым карапузом в соседнем дворе. Выдающийся нос, он знал, Йозеф списал бы на свою семитскую кровь. А сам Фальк стал бы добрым доктором, дядей Томом.

Теперь у него процветающая клиника в районе Марцан, отличный персонал, несколько опечатанных подвалов, потайные файлы в компьютере, вторая бухгалтерия, и загадочные пациенты, исчезающие в ночи. Бабушка Доротея уже почти не узнает его, только изредка скрипит заржавленным голосом: «Где ты там, мелкий бритиш?»
Он подходит, гладит ее по прозрачной руке с распухшими артрозными суставами, и бабушка Доротея вновь засыпает в своем кресле.
У него хорошая жизнь.

• Род деятельности:
Хирург, владелец клиники пластической хирургии.

• Чего вы ждете от игры? Каковы планы?
Интересных отыгрышей, приятного общения, раскрытия персонажа с разных ракурсов. В планах – помочь Германии обрести себя.

• Связь:

• Согласны ли вы на то, что в ходе игры ваш персонаж может получить тяжкие телесные повреждения или даже быть убитым?
Согласен, но с моего ведома. Хочу обставить свою смерть, если понадобится, с максимальным комфортом.

Отредактировано Thomas Falk (2013-07-01 03:34:03)