• Имя: Edmund Holtzer | Эдмунд Хольцер
• Возраст и дата рождения: 35 лет, 17.08.1985г.
• Место рождения, место фактического проживания на данный момент времени: Берлин.
• Внешность:
• Характер:
Некий Отто Поль со скорбью в голосе утверждал, что его племянник из тех людей, которые рушат все, что не состоит из бетона. К сожалению, с возрастом эта способность никуда не ушла, напротив, показав себя во всей красе. И нельзя сказать, что Эдди специально портит все, к чему прикасается, но он из тех людей, которые из двенадцати стульев выбирают единственный с подпиленными ножками. Тот факт, почему он до сих пор жив, остается загадкой для многих, однако сам мужчина, зная свой характер лучше всех этих многих, может списать свое везение на то, что он паникер и перестраховщик. И никогда не выходит на дело, не подложив соломку везде, где только можно упасть. Хотя, конечно, садиться на измену по поводу и без повода не очень весело.
Босс, наставник и идейный вдохновитель очень ценил в Эдди такие качества, как преданность, исполнительность и целеустремленность. Он растил для себя цепного пса, и был весьма доволен тем, что пес на своих не лает, четко выполняя все поручения. Но что совсем не радовало герра Йозефа, так это, по его меркам, излишняя сообразительность и умение находить нестандартные решения для стандартных ситуаций. Слишком умные солдаты вполне способны подсидеть своего начальника, если им того захочется. Не любил герр Йозеф инициативных людей.
Язык – враг своего хозяина, в чем Эдмунд имел возможность убедиться не раз, и не два. Порой вроде и хочется промолчать, но врожденное хамство пересиливает чувство такта, которого у мужчины все равно нет. Зато за хамством очень удобно скрывать неуверенность в себе, особенно, при общении с женщинами. Но это единственный плюс, так как из-за неумения следить за языком, Эдди часто попадал в довольно неловкие ситуации.
Играет по своим правилам, и справедливость в их перечне не значится, а потому у окружающих создает впечатление человека, который никогда не слышал ни о Канте, ни о звездном небе над головой и нравственном законе внутри себя. Стоит опровергнуть это утверждение – о Канте Эдди еще как слышал. А что до нравственных законов… Однажды мужчина пытался перевести старушку через дорогу, но не успел. Очень привязан к своему дяде, который под конец своей карьеры умудрился схлопотать пулю в позвоночник (а если тебе стреляют в спину и ты не чувствуешь боли – пиши пропало), и привязанность эта сильно тяготит мужчину, хотя тот и находит иронию: раньше дядя присматривал за ним, а теперь все с точностью наоборот. И мыслей о том, чтобы отправить старика в коляске в лучший мир не возникает. Ну, если быть совсем честным, то возникают они очень редко.
• Биография:
В славном городе Берлине жил да был Крис Хольцер, молодой адвокат, только что закончивший колледж. И будущее ему пророчили светлое и многообещающее. Кристиан в жизни любил только три вещи: горные курорты, баварское пиво и джаз.
Жила в том же городе несравненная Хайди Поль, и череда ее любовников была длиннее, чем млечный путь. Хайди нигде не работала, но по вечерам выходных пела в своей группе старые джаз-песни, и если бы она чуть больше времени уделяла музыке и чуть меньше – своим партнерам, то и ей кто-нибудь обязательно посулил бы многообещающее будущее и хорошую карьеру на данном поприще.
И то ли Крис был так глуп, чтобы «жениться по залету», то ли не хотел портить репутацию, то ли действительно девушка его чем-то зацепила, но через пять месяцев после их свадьбы родился Эдди, и никто никому уже не пророчил светлого и многообещающего будущего.
Как оказалось, ребенок – это не только пять кило счастья, воя, дерьма и бессонных ночей, но и куча проблем. Фрау Хольцер пришлось на время отказаться от выступлений, хотя она очень долго скандалила по этому поводу. Герр Хольцер – наоборот, брал на себя слишком много дел, чтобы хоть как-то свести концы с концами. И, как частенько бывает в таких случаях, спустя семь лет счастливой семейной жизни сорвался, запил и потерял работу, явившись на заседание суда нетрезвым и показав судье палец.
Еще пять лет спустя после постоянных скандалов и выкидывания мебели из окна чета Хольцер наконец, в первый и в последний раз в жизни, пришли к согласию: нужно срочно подавать на развод, потому что она – шлюха, а он – мудак. Аргументы были настолько весомыми, что обсуждать это дальше никто не стал.
Освободившись от супружеских уз, Хайди вместе с сыном переехала к старшему брату. Впрочем, переезд ее был весьма формален, в те дни, когда она не пела в пабах, женщина предпочитала ночевать у любовников. А вот герр Отто Поль внезапно осознал, что у него по квартире носится двенадцатилетний шкет, за которым необходимо еще и присматривать. Отто умел присматривать только за конкурентами герра Йозефа, попутно решая проблемы финансового и личного характера. Но с агрессивным и неуправляемым – спасибо должному родительскому воспитанию – ребенком, спутавшимся с довольно скользкой компанией и рушащим все, что не было сделано из бетона, он столкнулся впервые. И тогда дядюшка Отто принял единственное верное, как он тогда считал, решение – пристроить пацана на работу в клуб своего шефа, чтобы тот всегда был под присмотром.
Официально должность называлась «курьер», и Эдди даже платили какое-то жалование. Мальчишка порой действительно отвозил документы, связанные с деятельностью клуба, а также нескольких других заведений, принадлежащих его начальнику. На деле же он был шестеркой, мальчиком на побегушках, выполняя мелкие поручения герра Йозефа, который, несмотря на все возмущения верного пса Отто, изредка лично общался с мальчишкой, втолковывая ему, как важно проследить за тем-то или отвезти отрубленный палец тому-то. Хоть Йозеф и признавал, что использовать детский труд в криминальном бизнесе – недостойно и неподобающе, он, как бизнесмен видел в этом множество преимуществ, одним из которых являлось то, что детей обычно никто не замечает. Также он понимал и то, что ребенок как пластилин, и его можно воспитать таким, каким он будет полезен в будущем. А Йозеф любил строить планы, как на ближайшее, так и на отдаленное будущее. И еще он умел ждать, и плевал он на то, что думает о его методах воспитания Отто, главный-то – он.
Эдди, которого из череды дней, похожих один на другой, общения с так называемыми друзьями и унылых школьных занятий, так резко вырвали в среду, далекую от законной, все пытался придумать, как бы проявить себя перед начальством. Свой характер он успевал проявлять в школе, срывая уроки и откровенно издеваясь над учителями, потому что, во-первых, осознавал свою безнаказанность, а во-вторых, еще с раннего детства получил от отца урок: выживают только сильнейшие. И если уж природа так распорядилась, что в круг сильнейших тебя никак нельзя вписать, то нужно опровергнуть это перед всеми окружающими. Он и опровергал. По мере своих возможностей. Однако, приходя в клуб, не на первый этаж, где по вечерам люди двигались, словно в агонии, а днем они же приползали опохмеляться, а чуть выше, где ошивались люди начальника, предпочитал смотреть и слушать, стараясь не упускать ни единого слова. Дядя был для него объектом для подражания, но вот Йозеф, которого он, с детской простотой тоже называл дядей, чем весьма веселил пожилого джентльмена, стал чуть ли не королем и богом.
Шанс, возможно, единственный на миллион, выпал куда раньше, чем рассчитывал босс, и тут дядюшка Отто не мог ничего предотвратить. Зато потом Эдди мог не задаваться вопросами, когда он сказал фразу, которой определил свое будущее. Шесть слов: «А что если преступления не будет?»
Эдди сидел в углу кабинета, надеясь, что его не заметят и не выгонят: начальник изволил гневаться, а Йозеф был страшен в гневе. Вообще-то истерики, устраиваемые боссом, были большой редкостью, и за шесть лет работы на него юноша нарывался на них раза два, не более, но эти два раза он запомнил на всю жизнь. Сейчас причиной сумасшедшего гнева Йозефа оказался один очень настырный журналист, который накопал на него столько информации, что если та всплывет, то Йози утонет в дерьме, и, уж будьте уверены, один он тонуть не собирается. С другой стороны, если убийство будет грубо сработано, то полиция начнет расследование, и все равно выйдет на них.
Когда парень стоял у стены здания довоенного типа, красиво называющемся «Отель Алая роза» и живописно блевал, он в первую очередь проклинал не журналиста, и не боже упаси, начальника, а свой поганый язык. Клялся и божился себе, что теперь-то точно выходит из игры. Еще не поздно вернуться в школу, поступить в колледж, возможно, жениться на Алисе и прожить с ней долго и счастливо.
Утром же его ожидало повышение. Заголовки газет кричали о том, что известный журналист, человек во всех отношениях порядочный, был найден мертвым в дешевых меблирашках. Причина смерти проста и банальна – сломал шею, упав с лестницы. В крови обнаружен алкоголь, а одна из проституток подтвердила, что этот почтенный мужчина действительно регулярно захаживал к ней, и воняло от него, как от винно-водочного завода. Эдди усмехнулся: Алиса хоть и не поступила в театральный, но сработала она на славу.
Дядюшка Отто был против того, чтобы его племянника сделали боевиком, но не высказал это Йозефу. Он даже выразил готовность натаскать парня. На полгода они скрылись в «загородной резиденции», которая на деле являлась лачугой чуть ли не в самом лесу, где Эдди перенимал все премудрости наемного убийцы и просто во всех отношениях полезного члена общества. Первый заказ Отто контролировал самостоятельно, а затем долго наблюдал за излияниями племянничка то на ковер, то в унитаз, зато следующие три дела прошли так чисто, что даже он, матерый солдат не смог бы ни к чему придраться. Пацан, казалось, сумел атрофировать все свои чувства и избавил босса от пятерых надоедливых проблем.
Эх, это же надо было додуматься затащить сына родной сестры на свою работу. Напился в тот день что ли? За этими печальными размышлениями мужчина позвонил племяннику и, после секундной паузы, произнес только одно имя.
Они стояли на перроне вокзала, держась за руки. Сейчас лучше укрыться в каком-нибудь маленьком городке, объяснял он Алисе, на которую внезапно свалились и необоснованные обвинения в стукачестве, и осознание того, что ее мужчина, которого она знала без малого десяток лет – преступник, и теперь из-за паранойи его босса у них обоих серьезные неприятности. Она заваливала его вопросами, Эдди отвечал односложными фразами, и вообще его первоначальная паника, наступившая после странного звонка, сменилась какой-то апатией. Женщина волновалась, теребя в руках сумочку, поезд должен был прибыть с минуты на минуту.
Конечно же, это она сливала все копам. Эдмунд проклинал всех, про кого успел вспомнить – и дядюшек Отто и Йозефа, и новое правительство, которому почему-то стали небезразличны преступные организации, хотя откат, который шеф постоянно платил, был немалый, и Алису, эту подлую суку. Он ведь помог ей бросить проституцию, нашел хорошую работу в клубе, черт возьми, чуть ли не женился на ней, а она всех сдала. Троих уже посадили, и кто знает, может быть именно Эдди должен быть следующим? Хорошо, что девочка не знала, что этот поезд не делает остановку на вокзале Цоо. Пускай она до последнего ничего не будет знать. А в том, что смерть привокзальной шлюхи никто не будет расследовать, Эдди был уверен. Мало ли их под поезда в последнее время бросается. Куда катится мир?..
Эдмунда опять тошнило. Он уже и забыл, как это весело и замечательно, в последний раз организм его так подводил только при втором убийстве, впоследствии мозг принял установку того, что клиенты – это всего лишь клиенты. Люди посторонние, не существующие в его жизни. На похоронах никто плакать не будет, да и они вряд ли расстроятся, если герр Эдмунд вдруг прикажет отправиться на тот свет. О, это неловкое чувство, когда хочется взять и оставить весь вчерашний ужин на ногах у господина полицейского. Плохо было не от того, что его вдруг поймали, хотя все двадцать лет своей успешной карьеры Эдди ни разу не попадался, работая чисто. И даже не от того, что адское похмелье прибивало его к столу, а язык разбух и не желал ворочаться. А вот то, что Алису он убил зазря – это действительно очень печально, оттого и тошно. Тяжело узнать, что год за годом «дядя Йозя» целенаправленно сливал всех своих. Кидал кость полицейским псам, заодно сбивая себе срок. Убить бы гада, да только где его теперь достанешь. Да, где и как?
Бывает так, что сидишь себе в камере предварительного заключения, и пытаешься сделать ставку – пошевелится ли родной отец, чтобы подобрать сыну хорошего адвоката, или же папа Крис уже забыл о том, что у него вообще где-то есть сын. Утешаешь себя тем, что ничего, кроме доноса Йозефа на него нет и быть не может, в конце концов, Эдди всегда стремился быть лучшим из лучших. А все совпадения и подозрения можно с легкостью оправдать, если адвокат попадется хороший. И в тридцать лет можно быть наивным остолопом, надежда глупая, но живучая тварь и умирает она всегда последней. И тут уединение нарушает какой-то мужик, на лице которого написано, как он упивается собственной властью и всемогуществом, и делает предложение, которое нельзя отклонить.
И тут уже нет никаких дел до глупых принципов «не сотрудничать с копами». Мир изменился и продолжает меняться. Если тебя предает человек, который с детства занимался твоим воспитанием, то тут уже не до принципов. Тут дело личной обиды. И когда важный мужик предлагает снять все обвинения взамен на некоторые услуги, первой из которых будет решение проблем с прежним начальством, то невозможно не согласиться. И единственная мысль, проносящаяся в голове у Эдди, когда он пожимает руку сотруднику Гемайншафт, так это: «И дернуло же меня тогда сказать про то, что преступления может и не быть».
Есть множество хороших слов, которыми можно было описать положение Эдмунда. Неудача. Кранты. Труба. Аминь. Амба. Жопа. Все. Ему – все. Как-то неприятно осознавать, что всю жизнь он был слеп к окружающему миру, что, как и отец, он любил всего три вещи – виски, девочек и свою работу. А пока он занимался этими тремя вещами, мир, в котором он жил резко и внезапно изменился. И теперь его крепко взяли за яйца, и он будет работать на правительство ровно столько, сколько они посчитают нужным. А когда необходимость в таком полезном Эдди закончится, а она рано или поздно закончится – оппозиции и прочим недовольным заткнут глотки, добро и порядок воцарится в славной Германии, то его пустят в расход. И хорошо, если просто посадят, как и собирались.
Впрочем, за последние годы уверенность, что законную пенсию, если доживет, ему никто выплачивать не будет, потихоньку сходила на нет: он не особо возникал, когда встал вопрос о специальном обучении, а ряд нескольких успешно проведенных операций позволили бывшему киллеру подняться по карьерной лестнице, дослужившись до звания капитана. Оппозиция кончаться не собиралась, и недовольные не только не затыкались, напротив – продолжали лезть с откуда-то с нездоровым энтузиазмом смертников. Мужчина мог бы и смириться с тем, что теперь он служит на благо закона и порядка, если бы не дядя, характер которого с возрастом ничуть не улучшился. А когда тебя дома поджидает пожилой инвалид, который не только виртуозно ругается на трех языках, но еще и метко бросает костыли, объясняя это тем, что лучше сидеть, чем работать на копов. И даже натренированному Эдди не всегда удавалось увернуться от сих карательно-воспитательных инструментов. Потому-то и мысли о том, что нужно как-то уйти из организации, из которой так просто не уходят, и, желательно, без фатальных последствий, появлялись примерно в одно время с синяками на спине.
• Род деятельности: Капитан Гемайншафт.
• Чего вы ждете от игры? Каковы планы? Я стараюсь не планировать, а полагаться на импровизацию и слепой случай. Но если обобщить, то интересных отыгрышей, где прежде, чем писать нужно сесть и подумать; реализации персонажа и, возможно, вытаскивания его из щекотливого положения.
• Связь: 581114087
• Согласны ли вы на то, что в ходе игры ваш персонаж может получить тяжкие телесные повреждения или даже быть убитым? Да.
Отредактировано Edmund Holtzer (2013-04-17 10:50:04)
