"Бирма, Иран, Судан, Сомали, Ливия, Северная Корея, Демократическая Республика Конго, Куба, Венесуэла. Я тебе могу назвать еще сто пятьдесят тоталитарных государств, где не стоит рождаться, где с самого раннего детства в тебе воспитывают ненависть для того, чтобы ты никогда не узнал правды и молчал. А правда состоит в том, что сволочь-мистификатор пользуется ситуацией и набивает себе карманы", - повторяла заученную цитату Вербера Рита, сидя за столиком в своей кабинке в редакции небольшой газетенки с пафосным названием "Правды". А правды то в ней было ни на грош. Здесь сидело еще с десяток таких же начинающих или оканчивающих свой карьерный путь журналистов. Иногда они пропадали в кабинете редактора. Кто-то вылетал оттуда под крики грозного герра Шпенглера. Герр Шпенглер был небольшим толстяком с лысиной посредине головы, чем иногда напоминал средневековых монахов. Впрочем, по характеру он был далек от оных. Особенно забавно, по мнению Риты, он выглядел, когда сильно злился, напоминал эдакий помидор на ножках, который вот-вот лопнет и забрызгает несчастного. Сегодня, впрочем, все было относительно спокойно. И снова она повторяет все ту же цитату, которая крутилась в голове со вчерашнего с вечера, а точнее с момента, когда Рита от одного из своих товарищей по Сопротивлению узнала о готовящемся теракте. Жертвой был заместитель министра обороны некий герр Ланге. Весь вечер и полдня она провела за сбором информации о нем. Амбициозный политик, о котором, впрочем, пока было мало что известно, ведь он всего как две недели занимал новую должность. Знала, что приехал из Дрездена, что у него есть красавица жена. Интересная информация о том, что ему дали русское имя, а теперь этот человек проповедует идеология национализма. И снова цитата Вербера в мыслях. О нем писали, о нем пытались узнать, но этот человек еще оставался загадкой. А ведь это был бы шикарный материал, приоткрыть завесу таинственности перед самой его смертью, написать посмертную статью. Да это определенно поможет ей в карьере. И вот Рита Браун сидит и терзается выбором пойти и взять интервью или не подставляться.
"С другой стороны, там же буду не я одна, а такой материал просто вопиющий грех упускать", - с этими мыслями она поднялась из-за стола, схватив сумочку и куртку, направилась к выходу.
- Скажи герру Шпенглеру, что у меня появился возможный материал для статьи. Если все получится - это будет бомба, - ирония слов. Бомба то точно будет. Секретарша Эльза улыбнулась Рите и сделала заметку, какие она делала про каждого журналиста, чтобы отслеживать, где он находится, если грозный шеф спросит. - Хотя про бомбу лучше пока помолчать, - подмигнув, Рита покинула кабинет, спустилась вниз, так как офис находился на втором этаже. Ее путь лежал к ступеням парламента.
Было ли ей жаль человека, которого она не знала и которого собирались лишить жизни? Нет. Он один из тех, кто поддерживает канцлера, а, значит, уже виновен и приговорен. "Ничем нельзя оправдать, когда кто-то решает за других, что для них хорошо или плохо", - так говорил ее отец, цитируя немецкого юриста и писателя Бернхарда Шлинка. И Рита была с ним полностью согласна. Она боролась за свободу слова, свободу выбора, свободу передвижения, свободу отца. Ее свободы были конкретны, а не мифически. Ничем. Сегодня этот человек умрет, а ей совсем не будет стыдно сделать на нем и его смерти себе славу, ну или хотя бы получить премию за хорошую статью. Может быть, она, наконец, сможет написать действительно хорошую статью и не прятать ее. Заметки о выставках кошек и собак, о конкурсе на самую большую колбаску, о праздниках пива - все это ей надоело и было жутко не интересно, но зато кормило. Оттого-то она и держалась за работу пока.
Такси, которое она поймала, везло к парламенту. Вот она обитель зла, обитель всех бед ее страны. Расплатившись с таксистом и захлопнув дверцу, Рита спешила к парламенту, где уже толпились журналисты. Да, они действительно могли напоминать стервятников, которыми движет лишь жажда слава, найти что-то погрязнее и показать на свет. Впрочем, так могли думать только недалекие люди. Газеты - секундные стрелки истории, а журналисты их движут. Журналист - это чистильщик улиц, работающий пером. На этих изречениях выросла Рита. Она верила, что хороший журналист открывает правду людям, а правда она редко бывает приятной, особенно если касается политики.
Поправив белокурые волосы, слившись с толпой таких же как она журналистов, Рита ждала, кутаясь в кожаную курточку темно-синего цвета. На ней были джинсы под цвет, кофточка белого цвета и белые кроссовки, а на шее завязан тонкий белый шарфик. Взгляд на часы. Знает ли этот человек, что ровно в 16:54, когда он свернет на улицу, ведущую к его дому, проезжая над люком, его машина взорвется вместе с ним? Жалость? Нет, этой жалости нет. Рита в этом уверена.
И вот на ступенях парламента появился тот, кого они ждали. Все бросились к нему, Рита с ними. Ухоженный темноволосый мужчина, отвечал спокойно и размеренно. Маска, конечно, это была маска, под которым скрывался очередной монстр. Все они правящая верхушка для Риты были монстрами. Она записывала вопросы коллег, помечала ответы. Задавала свои стандартные о планах на будущее, о том, каким видит Германию он через двадцать лет и т.д. Но все было не то, а он уже подходил к машине. Нужен один меткий вопрос, и он срывается с фройлен Браун.
- Что бы вы назвали своим главным достижением на сегодняшний день, если бы знали, что завтра не наступит? О чем сожалели бы? - Немного неосторожный вопрос, для параноика подозрительный, хотя и вполне объяснимый. Прием предположений частенько используется в интервью.
