Поначалу все шло согласно плану. Успех операции не ставился под сомнения. Рано или поздно они должны были накрыть Панчера, а вместе с ним и всю агентурную сеть в Берлине.
Потом план с треском наебнулся. Вместо тихой операции случился шумный пиздец.

- Блядь, если эти уроды мне хоть одно ребро сломали, вернусь и добью обоих, - Эдди отхлебнул вискаря прям из бутылки и стащил футболку. Прикоснулся к синяку. Поморщился. Затем потрогал еще раз. Вроде бы перелома не было, но наверняка он утверждать ничего не мог, - Что застыла как памятник непорочности? Подойди и посмотри, хоть какая-то польза от тебя будет.
Товарищ Хольцер пребывал на грани бешенства. Все летело в тартарары, и проще было материться на датчан, хамить напарнице и нажираться отвратительным вискарем, чем признавать простой факт: они засветились. Вопрос состоял лишь в том – засветились ли они как вражеские агенты, или просто нестабильные психопаты. Потому что если верен первый вариант, то домой вообще лучше не возвращаться. Свои же и пришибут. Эдди, конечно, старался не терять оптимизма и чувства юмора, но свои все равно пришибут. Предварительно засунув его оптимизм и чувство юмора туда, где солнышко не светит.
Дорожному патрулю еще повезло, что Брунгильда вовремя вспомнила о том, что нельзя оставлять за собой след из трупов. Впрочем, в Рибе она говорила то же самое – и что из этого вышло? Бабы. От них вечно одни проблемы.
Укол совести случился неожиданно, и был столь же приятен, как диарея посреди важного совещания. Совесть напомнила, что, возможно, Брун как раз нигде не косячила, а вот товарищ Хольцер не умеет держать себя в руках. Он сорвался. Проблемы с полицией – его косяк. Эдди злобно выругался. Совесть испугалась и поспешила дезертировать, решив, что ей здесь не место.

Миссионеры путешествовали вдвоем. Супруги, явно пресытившиеся спокойной американской жизнью и американскими мечтами, рванули в маленькую, но гордую Данию, чтобы оказать посильную помощь в противостоянии с агрессивно настроенной Германией. Женщина приветливо улыбалась и умело задавала вопросы нужным людям. На лице мужчины было видно, что больше датчан он ненавидит только общение с датчанами. Панчер, местный Робин-Гуд, призрак военного времени и человек, руководивший датской агентурой в Берлине, казался неуловимым. То ли он по каким-то своим каналам узнал, что с ним очень хотят пообщаться немецкие агенты, то ли его тупо прикалывало передвигаться из города в город. Так или иначе, Эдди и Брунгильде приходилось мотаться за ним, и все время этот козел оказывался на шаг впереди.
В Тённере все прошло гладко, настраивая парочку «волонтеров» на боевой и оптимистичный лад. Брунгильда делала свою работу гладко, Эдди молча всех ненавидел. Предпринимал попытки нажраться, но Брун поспевала и тут, напоминая незадачливому «супругу», что ему еще сидеть за рулем.
В Рибе начались серьезные неприятности. В общем-то бармен сам напросился. Нечего было спрашивать у честного, желающего помочь всему миру волонтера, какого хрена ему нужно от Панчера. И то, что он лишился зубов и пары конечностей – это его проблемы, а не Эдди. Все равно датчанина не оказалось и в этом городе. После недолгой беседы бармен объяснил, что тот несколько часов назад слился в Кольдинг. Заодно «чета Джеймисон» выяснила, что датская полиция работает очень быстро. Вот куда, спрашивается, торопились? На встречу с Богом не торопятся, да упокой он их души. Зря они грубо вломились в номер отеля, где у Эдди с Брун практически случился секс. Обломавшийся товарищ Хольцер понял, что ненавидит датчан еще сильнее. Еще и бармена пришлось прикопать в воспитательных целях, чтобы больше не сливал миссионеров кому не следует.
Время было безнадежно потеряно, а в Кольдинге полиция уже как-то совсем нездорово ими интересовалась. Проследовать в участок не просила, но документы спрашивала с совершенно нездоровым энтузиазмом. Из-за них они и опоздали в аэропорт, откуда Панчер должен был отбыть в Хадерслев. Еще и Брунгильда – миссионерка хренова. Мило улыбалась копам, кокетничая направо и налево, не обращая никакого внимания на злого супруга за рулем. Полицейские смотрели на Эдди с пренебрежением, дескать, повезло тебе, мужик, с женой. Один даже сочувственную гримасу состроил. Если бы на месте Брун оказалась Наташа, то дороги трупов точно было бы не избежать. Разумеется, это все доводило товарища Хольцера до белого каления! Разумеется, он мог превысить скорость. Так что тем патрульным нужно было просто закрыть глаза. Они же – миссионеры. Они, может, жизни спасать мчатся.
Хадерслев встретил «супругов» отвратительной погодой и неприветливым мотелем. В нем, кажется, поселились только они, чем сильно озадачили унылого портье. Тот за дополнительную плату и неловкое объяснение не стал спрашивать ни документов, ни даже имен. Вручил ключ в номер с двуспальной кроватью, в которой определенно водились доисторические животные, и поплелся перевешивать ключи. Портье Эдди тоже возненавидел.

- И вот как ты считаешь, милая супруга, - с иронией произнес Эдди, продолжая осматривать свои «боевые ранения», - Как нам искать этого блядского призрака, когда у нас на хвосте вся полиция Дании?
Вопрос был на самом деле очень актуальным. Панчер мог отдать приказ к действию в любую минуту. А найти его нужно было до этой минуты. Эдди нервничал. Операция проваливалась с громким треском, и его матерные возмущения по этому поводу ничуть не помогали.
- А, может, ну его на фиг? Останемся на ночь в этом клоповнике, напьемся, потрахаемся. Завтра в Голландию дезертируем. Там нас, кажется, никто пока не ищет. Я почти уверен, что наш призрак тоже туда наметился.
Эдди ухмыльнулся, представив, как они звонят в штаб с телефона-автомата и абсолютно угашенными голосами сообщают об успешном продвижении дела. А на заднем фоне слышно, как обдолбанный Панчер поет непристойные песни.

Эдди как-то не сразу сообразил, когда дружеский осмотр недоломанных ребер плавно перешел в совершенно недвусмысленное ощупывание. В какой-то степени это помогало даже лучше морфия, боль стала уходить, но одно неловкое движение – и центр управления товарищем Хольцером переместился обратно в голову.
- Да ты прикалываешься, - рассмеялся Эдди, еще вчера твердо решивший не вестись на подобные методы управления и успокоения неадекватных напарников. А то ведь допрыгается милая фроляйн Хельстром, и он все-таки отымеет ее в самых неподобающих позах. Даже если для этого партнершу придется привязать к кровати.
Датчане, внезапно оказавшиеся в номере, были меньшим из всех зол, встретившихся на пути их командировочной личной жизни. Обломы подстерегали на каждом шагу. И, самое досадное, «супруга» тоже знала, когда и на какой стадии их должны обломать. Профессиональная привычка динамить стала ее второй натурой. Нашла, бля, мальчика для развода.
И не надо хлопать глазками, обиженно надувая губы, все равно не прокатит. Нихуя не прокатит. Хотя товарищ Хольцер об этом еще пожалеет. Уже начинает жалеть. Главное, просто не смотреть на боевую подругу. И не думать. Совсем не думать!
- Надо дождаться связного и съебывать. Не хочу узнать на практике, что делают с диверсантами по законам военного времени.
Теоретических знаний было вполне достаточно.
И, кстати, о знаниях. Дома наверняка уже все знают о том, в какой именно жопе находится загранкомандировка. Хольцер быстро помянул своих родителей, которые не удушили его еще в колыбели, предоставив природе шанс оторваться на ебанутом сынке по полной программе. Считали себя гениями, суки. Щелкнул пультом от телевизора. Даром, что из десятка слов понятно в лучшем случае одно, все остальное можно додумать по картинкам.
Ведущая новостей вполне ничего так, а вот паренек рядом смахивал на педика. Специально их так подбирают? Штампуют на каком-то заводе, как кондукторов и консьержей? Иного объяснения, почему эти двое так неуловимо напоминали ведущих «Часа», товарищ Хольцер найти не мог.
Не затыкающиеся ни на секунду физиономии на экране резко сменились двумя страшненькими портретами. Видимо, мужчины и видимо, женщины. Внизу тревожно замелькали красные цифры телефонов, по которым, видимо, следовало обращаться, если вдруг встретятся подобные рожи. Эдди равнодушно отметил, что он столько не выпьет, чтоб такое примерещилось, и рефлекторно потянулся за виски. Краем глаза отслеживая продолжение сюжета, в котором мелькали подозрительно знакомые люди в полицейской форме, товарищ Хольцер напрягся. Страшные картинки вновь появились на экране, голос дикторши стал еще пронзительнее, надрывно взывая о помощи.
- Бля! Брун, ты только погляди на это! – резким жестом Эдди указал на экран, выплеснув на блузку напарницы добрую половину стакана. Он расхохотался, мысленно соотнося то, что находилось на экране и то, что сидело рядом с ним, - справа – это ты!
Съебывать, съебывать и съебывать. Срочно. Где этот гребаный связной? Ничего, ждать они умеют. Хольцер вот точно умел. Он еще раз прошелся коротким матерком по художествам местной полиции, и переключил канал на мультики, сосредоточенно уставившись в экран.
Через пару часов Эдди даже начал врубаться в датский язык. Если произносить слова писклявым детским голосом.
- Наконец-то, бля, - услышав стук в дверь, Эдди с сожалением выключил телевизор, не успев помочь Даше найти Жулика, и шагнул к двери. На пороге кукольным личиком улыбалась китаянка. Макияж и одежда не вызывали сомнений в ее принадлежности к интим-эскорту, - Милая супруга, ты заказывала перепихон на троих?
- Я знаю, ты ждать именно я, - согласно кивнула китаянка, легко проскользнув в комнату под рукой раскатавшего губу товарища, - через полчаса в ресторане «Мао-Дзен-Хуй». Я показать.
- Смотри, какая милая девочка, - ухмыльнулся Хольцер, закрывая дверь, - давай ее удочерим.
Но паранойя, заработанная за годы службы в Гемайншафт, не позволила ему исчезнуть из остопаскудевшего номера в ту же минуту. Он вопросительно посмотрел на коллегу - из ее ли ведомства эта красотка?

Отредактировано Edmund Holtzer (2013-09-01 07:55:46)

Эдди понял, о чем она. И это было плохо. Очень плохо. Очень-очень плохо.
Когда они засветились перед полицией, это была хуйня. Это действительно хуйня, по сравнению с тем, что они зажгли невъебенный прожектор для соратников их неуловимого объекта.
  – В этом гребучем городе определенные проблемы с сервисом, – неподдельно вздохнул Эдди, обнимая «жену» за талию,  – но не отпускать же ее с богом. Получаса нам должно хватить, а после разберемся, какая падла нам так вечер пересрала.
Изображать обломавшегося американца Хольцеру надоело еще в первые пять минут пребывания в этой гостеприимной стране. Роль добропорядочного придурка была написана явно не для него, а для какого-нибудь более исполнительного парнишки. Эдди еще раз мысленно помянул людей, которые писали легенду, и как он им ее поперек задницы вместе с руками забьет.
– Эсмеральда, – мстительно выплюнул Эдди первое вспомнившееся идиотское имя, напоминая напарнице, что собственные палить нельзя. Даже рядом с будущими трупами. Быстро зашел китаянке за спину, заламывая ей руку так, чтобы она не могла ни дернуться, ни пискнуть, – я, пожалуй, проверю, каким говном кормят в местных обрыгаловках. А ты будь умницей, дождись своего мальчика, вдруг он все-таки придет.
Шансы такого счастливого развития событий стремительно неслись к нулю. Потому что этот засранец наверняка тоже где-то засветился. Хорошо так. По полной программе. И, рассказав всю информацию, кому не следует, теперь покоится на дне какой-нибудь речки-говнотечки. Вряд ли он улучшит качество воды. Но и не ухудшит.
Оставлять девчонку одну в номере не хотелось. Совсем не хотелось. Но это было лучше, чем тащить ее в место, где заведомо организована подстава. Нечего ей там делать.
– Ты, конечно, куда лучше меня ознакомлена с инструкциями, но, на случай непонятного рабочего энтузиазма, напоминаю: если твой мальчик все-таки объявится, оба-два сидите здесь. Я буду примерно через час, дело потерпит. Попробуй еще раз систематизировать информацию, вдруг мы что-то упустили, и передвижения этого мудозвона не такие рандомные, как мне кажется?
Эдди ткнул китаянке пистолетом под ребра и, под видом жарких объятий, вывел из отеля. Китайский квартал – это хорошо. Это они очень удачно выбрали место. В такие полиция заезжает только по большим праздникам. Или, когда случается большой пиздец.

Ох, не зря товарищ Хольцер вспоминал про большой пиздец, когда уходил из этого загаженного мотеля. Совсем не зря. Как и предполагалось, ничего путного выяснить не удалось, хотя, лишившийся двух пальцев и одного глаза датчанин стал на редкость сговорчивым типом, рассказав, что его непосредственный босс задержится здесь еще на пару дней. Где именно тот сейчас находился, Эдди так и не удалось узнать. Видимо, парень, руководивший шестерками, и сам не догадывался о местоположении Панчера.
Хольцер психовал и пытался срочно придумать, что им делать дальше. Как и ожидалось, чисто сработать не получилось. Он-то, конечно, старался снимать всех тихо и по одному, но датчане почему-то не оценили его желание не привлекать к этому делу полицию. Все просто заебись! Теперь и в этом богом забытом месте знают кого и где искать. Супер. Лучше не бывает. Патронов почти не осталось. А тот, который надежно засел в руке за боеприпас считаться уже не мог. Разве что в глаз кому-нибудь им кинуть… Эдди психовал и хотел всего две вещи: в душ и спать. Вырубиться часов на двенадцать, а на трезвую голову уже решить, как им с таким охуенным хвостом искать нужный объект. Объект определенно не желал приходить к ним с повинной, и это тоже бесило Хольцера.
Он прошел мимо спящего портье и, покопавшись в памяти, таки вспомнил, какой из дюжины похожих один на другой номеров, занимала его несравненная супруга.
– Карла, дорогая! – Эдди матюгнулся и сплюнул. Ключ никак не желал ворочаться в проржавелом замке, – Я, блядь, дома, где мой ужин, или что там еще эти улыбчивые мудилы из сериалов говорят?