Дитрих устал.
Очень сильно.
Невыносимо.

Последние дни пролетали мимо него неуловимыми противными насекомыми, что сейчас жужжат над твоим ухом, но через мгновение парят в другом конце комнаты, а вместе с тем сон не желал являться ни в какой из своих немногочисленных форм, несмотря на изможденность и усталость Дитриха. Драйлинг не мог заснуть даже в самом сонном царстве во всем мире – на паре по философии. Потом они со Штерном в спешке готовили проект, про который, к сожалению, забыли: ну ладно Дитер, который помнит только о своей безупречности – а вот со стороны Дитриха такой промах был если не невосполнимой утратой, то минусом в светлейшую карму самого-умного-сукиного-сына. Впрочем, когда-то ведь надо же начинать. Впрочем, за проект они оба всё равно, кажется, получили высший балл.
Его отношения со сном всегда сводились к «ну не хочешь ко мне приходить – я найду, чем заняться», но сейчас он отчетливо понимал, что без отдыха может откинуть коньки в самом скором времени. Наверное, подобные метаморфозы совершенно не сыграют ему на руку в будущем, но Дитрих ничего не мог с собой поделать: раньше он пытался заснуть, и в большинстве случаев ему это удавалось. Но с годами он где-то похерил это полезное волевое умение. И если сон ни в какую не соглашался зайти хоть на пару часов в гости – то Драйлинг отдавал себя на растерзание чтению, серфингу, а в последнее время их место заняли небезызвестные мысли, плодившиеся мелкими квартирными муравьями, как будто в голове Дитриха им было намазано. Естественно, такие приступы бессонницы были необычайной редкостью – иначе Дитриху было бы слишком сложно сохранять себя и свой характер в адекватной и привычной для него форме.
Он смутно помнил прошедший день, потому что как только пары закончились – по-английски свалил домой, закрыв все двери и окна, поставив телефон на беззвучный режим и улегшись в постель с решительным намерением поспать.

И он уснул.
В конце концов.
Не моментально, конечно.
Но провалился. Задремал. Уснул.

И продрых очень долго, судя по всему – не отвлекаясь ни на автомобильный гул за окнами, ни на удивительно разрывавшийся от звонков и сообщений телефон, ни на ремонт соседей сверху. Он мог бы проспать весь день, всю ночь, следующее утро и ещё пару суток, пока его состояние не пришло бы в допустимую норму.
Ну, или пока не наступит время вновь валить в университет.
Или пока не вызовут на работу.
Самым лучшим подарком для него после такого перенапряжения был бы абсолютно чистый сон – без кошмаров, без цвета, без всего: обычный отдых, ничем не напрягающий мозг. Дитрих, по его бессознательному мнению, такой подарок заслужил – и, к счастью, получил, потому что ему действительно ничего не снилось.

До поры до времени…
Шел двенадцатый час его сладкого сна.
Бесконечного, приятного, крепкого сна.

Дитрих как-то упустил момент, когда отчетливо начал слышать голосом своей сестры заплетающиеся слова вполне в её_духе – естественно, ему это снится. Сон, в котором дубинушка дубинит ему в дверь и в пьяной истерике просит его открыть – как такое вообще может происходить наяву? Драйлинг перевернулся на бок, пролежал пару секунд, не двигаясь и не дыша – и с трудом открыл глаза, вслушиваясь в ночную тишину.

Ну, как тишину.
Он проспал так долго, что не мог окончательно прийти в себя, желая проспать еще столько же, и не совсем осознавал, что завывающий о пожаре голос ему до боли в висках знаком.
Хотя с течением времени до Дитриха дошло, что Марта ему не снилась. Что Марта – где-то поблизости. И она! - дезинформирует его соседей.

Подскочить с постели ему не удалось, а смачно грохнуться на пол – всегда пожалуйста. Реальность холодом возвращалась к Драйлингу и требовала немедленных действий, хотя сквозь сонную маску на лице Дитриха рисовалась улыбка привыкшего к причудам Марты старшего брата, которую он обязательно спрячет, когда спустится за ней вниз.
- Ради бога, Марта, прекрати кричать про пожар, - честно говоря, сестра не была первым человеком из окружения Дитриха, который рисовал бы ему репутацию странного юноши в глазах соседей: нередко тот же Дитер заваливался к нему в три ночи, крича на стены и ставя весь дом на уши. Дитрих устало вздохнул.
Хотя тут он, должно быть, просто должен привыкнуть.
Растрепав и без того растрепанные волосы на голове, он встал, выпрямился и практически пулей вылетел из квартиры едва ли не в чем мать родила – напялить рубашку, конечно, забыл, а джинсы были расстегнуты, потому что Дитрих не заморачивался в тот момент, когда практически замертво падал в постель. Насчет физиономии  Драйлинга – опухшего, сонного и будто-бы-с-бодуна, - можно не упоминать. На нижнем этаже его встретила маленькая кучка сбежавшихся на псевдопожар соседей – и, конечно же, фройляйн Драйлинг, прицепившаяся к двери какой-то незнакомой Дитриху старушки. Всё внимание, до этого наверняка прикованное к Марте, приклеилось теперь к её брату – и безмолвная тишина вдруг начала дико давить Драйлингу на плечи.
«Ну Марта, - он выдавливал из себя широкую дружелюбную улыбку, подходя к сестре и подбирая её вещи, заодно – хватая её саму под руки, чтобы совсем не съехала на пол. – Ну погоди!»
- Доброй ночи. Прошу меня простить. Моя сестра не хотела вас напугать – про пожар она… пошутила. Она заядлая любительница черного юмора, - он бросил в её сторону тяжелый взгляд, чувствуя неоднозначные взоры в свой адрес. Мать твою, как неловко! – Всем спокойной ночи!..
Кажется, сегодня он уже не поспит.

Отредактировано Dietrich Dreiling (2013-08-22 22:44:54)