Майор Гюнтер Нойман сидел за своим столом в штабе 1-го штаффеля. На лице майора застыло такое выражение, словно у него болели зубы. Побочный эффект роста по служебной лестнице - с каждой ступенькой количество всяческих бумажек росло в геометрической прогрессии. Вот и сейчас стол был завален кучей  бумажной рухляди (это не считая открытых форм и таблиц в полевом ноутбуке, сиротливо жавшемся в углу стола). Среди всего это канцелярского вороха гордо возвышалась металлическая кружка-термос с гравированной эмблемой Люфтваффе. Майор откинулся на спинку офисного стула, отхлебнул кофе из кружки и поморщился. Кофе остыл, несмотря на декларированные производителем "гарантированные 4 часа сохранения температуры".
Нойман встал, подошел к окну, открыл створку и выплеснул оставшуюся в кружке жидкость на улицу. Мельком бросил взгляд на небо - погода была отвратительная и, похоже, собиралась ухудшиться. Хотя метеорологи базы обещали улучшение, майор им не верил - личный барометр Гюнтера, который теперь всегда был при нем напоминая о Польской кампании и гибели Клауса, говорил обратное. Нойман поморщился и потер ноющее правое колено. Ходить и летать старая рана не мешала, но изменения погоды предвещала очень точно, сообщая о них крайне неприятным изматывающим нытьем.

Гюнтер подошел к небольшому стеллажу, заставленному канцелярскими папками, на одной полке которого жила "сименсовская" кофеварка. Одна из немногих положительных сторон в жизни командира штаффеля - собственная кофеварка и пока еще не иссякший запас натурального кофе. Растворимую бурду и тем более всякие ячменные заменители майор люто ненавидел и иногда с печалью думал о том, что он будет делать, когда запасы колумбийской "робусты" иссякнут, с поставками было плохо.

Наполнив кружку свежим, исходящим ароматным паром напитком, Гюнтер вернулся за стол. С удовольствием сделал большой глоток и вернулся к бумагам. Ведомость по расходу топлива... ого! Однако. Не будь в распоряжении Германии ливийских запасов Люфтваффе уже сидели бы на земле на голодном пайке. Ведомость по расходу вооружения. Так. Угу. Расход "тепловых" "Ирисов" превосходит расход "радийных" "МИКА". О чем нам это говорит? Говорит нам это о том, что ситуация становится все хреновее, все чаще бои происходят на малых дистанциях, превращаясь в классические "собачьи свалки" а-ля Вторая Мировая. "Викинги" дерутся все агрессивнее и применяют новейшие системы радиопротиводействия, не дающие обстреливать их на больших дистанциях. "Метеоры" вообще вешать перестали. Ибо какой смысл от ракеты с дальностью 100км, если радар "берет" цель лишь на 15? Так. Гюнтер внес данные из очередной ведомости в таблицу базы данных на ноуте. Отчет технической службы. Что тут у нас. Угу. На 02м выход из строя ИНС, заменили блок гироскопов, на 05м отказ "ПИРАТ", нужно менять инфракрасную матрицу, заказали. На 06м требуется замена правого двигателя, прогорела форсажная камера. Прогоришь тут. По довоенным нормативом из общего межремотного ресурса двигателя работа на форсаже не должна превышать 20 процентов времени наработки. Хотел бы Нойман поглядеть в глаза тому умнику, который рассчитывал этот норматив. Форсажные режимы на практике использовались чуть ли не половину от всего времени полета. Иного способа выйти из под ракетной атаки просто не было, РУДЫ на форсажные упоры и РУС до пупа, до срабатывания толкателей СОС. Так, двигатель надо заказывать. Гюнтер подписал требование старшего техника штаффеля и сделал соответствующую отметку в ноуте.

С рутиной было покончено. Теперь предстояло еще одно дело, которое вызывало у майора смешанные чувства. Надо было принимать пополнение. После недавнего боя у Гельголанда в штаффеле образовалась вакансия. Гауптман Кранке из этого боя не вернулся... Гюнтер придвинул к себе официального вида пластиковую папку с личным делом нового летчика. Оберлейтененат Эрих Райхе, 26 лет. Нойман нахмурился. В "Рихтгофене" были свои традиции, в гешвадер брали только летчиков с опытом, налетавших не менее 600 часов и, желательно, имевших в активе сбитые самолеты противника. Но война внесла свои коррективы, кадров остро не хватало, пришлось забыть о традициях. Впрочем, Нойману еще повезло. Командиру 2-го штаффеля майору Греви предстояло принять аж троих. Его штаффель крепко потрепали возле Нордельмельдорфа. Летчики Греви попали в отлично организованную засаду, где скоординировано действовали несколько групп истребителей и наземное ПВО. Викинги учились быстро. Слишком быстро. А еще точнее их учили. И учителя были хорошие. Причем это явно были не янки, которые до Ливийской кампании и забыли что такое настоящая воздушная война против равного противника. Нет, это явно были те, кто не один десяток лет дрался против хорошего оснащенного и обученного противника, имеющего вдобавок численное превосходство. Израильтяне, больше некому. Гюнтер готов был спорить на все запасы кофе, что это так. Но разведка на этот вопрос точного ответа дать не могла. Поставки оружия и электроники из Израиля в Скандинавский союз давно не были секретом. А вот наличие на фронте израильских инструкторов... Тут разведотдел начинать играть в старую детскую игру "Да и нет не говорите, черного и белого не выбирайте". Ладно, пусть ищут, им за это жалование платят.

Майор Нойман снял трубку полевого телефона, нажал тангету вызова и сказал:
- Пригласите ко мне оберлейтенанта Райхе.

Отредактировано Günter Thomas Neumann (2013-09-23 16:16:09)

Дверь распахнулась и в кабинет вошел стройный темноволосый молодой человек. Высокий лоб, короткая стрижка, дерзкий взгляд. Вошел, вытянулся, отдал честь.
- Оберлейтенант Райхе по Вашему приказанию прибыл!
Еще бы каблуками щелкнул. Майор Нойман всю эту уставную шагистику недолюбливал.
- Здравия желаю, оберлейтенант. Поздравляю с прибытием в 71й ягдгешвадер "Рихтгофен". Садитесь, побеседуем.

Молодой летчик сел напротив и молча ждал продолжения. Официальная часть была закончена, теперь Гюнтеру предстояло попытаться выяснить, что за птица попалась ему в стаю. Личное дело рисовало противоречивую картину. Летчик неплохой, но дисциплина... С другой стороны для истребителя здоровая наглость и склонность к некоторому авантюризму всегда были полезны.

Майор снова раскрыл папку с личным делом и стал негромко читать вслух, словно себе самому.

- Эрих Райхе...Родился, учился, летал... Один сбитый в Польше... Подвергнут дисциплинарному взысканию за вызывающее поведение... Выговор в личное дело... Рапорт начальника гарнизону о безобразном поведении... Дисциплинарное взыскание... Штраф... Арест на двое суток... Так, так, богатый послужной список...

Майор поднял голову и посмотрел оберлейтенанту прямо в глаза.

- Проблемы с дисциплиной? Ну-ну...

Гюнтер на минуту замолчал, продолжая смотреть новичку в глаза, затем резко спросил:

- Сколько часов налетал на "Тайфунах"? И поправлять меня не надо, я в курсе, что самолет высочайше повелели называть "Wirbelwind". Так сколько у тебя налета на "Тайфуне"?

Замечание о "Тайфуне" и "Wirbelwind'e" вызвало у оберлейтенанта усмешку.
- .... быстрее не полетит, - услышал Гюнтер. А паршивец с юмором, губы майора, самые уголки, тронула легкая улыбка. Характер есть, остальное придет с опытом. Если выживет. А вот ответ о налете Ноймана не порадовал. Майор откинулся на спинку кресла и сказал с кислым видом:
- Мдя... Хрен да маленько. Ну что ж, будем плясать от того, что имеем. А теперь, герр оберлейтенант, слушай меня крайне внимательно, дважды я повторять не буду.

Гюнтер подался вперед, уперевшись в край стола руками и вперив суровый взгляд в Райхе.

- Мне плевать, насколько идеально наглажены твои брюки и насколько зеркально начищены ботинки. Налетишь на коменданта гарнизона и он мне пожалуется - получишь взыскание по уставу. Мне плевать, сколько ты пьешь шнапса - положенную по норме стопку или бутылку. Мне плевать спишь ты в казарме или в Витмунде с бабой. Это твои личные проблемы. Но если по тревоге тебя не будет в кабине, то это будут уже мои проблемы и я просто и примитивно отдам тебя под трибунал. И заниматься тобой будут добрые дяди из Геманшайфт. Что они с тобой сделают догадываешься? У них в таких случаях ну никакой фантазии - дезертирство, да саботаж, ничего другого они не придумывают.

- С дисциплиной все. - Майор снова откинулся на стуле и отхлебнул кофе из кружки.
- Теперь кое-что о традициях и правилах. Личный позывной имеют право заводить только те, у кого есть 5 сбитых. Так что пока будешь Фалькен-112. Я официально в таблице полетов Фалькен-101, а в воздухе Джокер. Художества на самолете - на что хватит фантазии, кроме голых баб. У начальника базы оберста Диммера на них идиосинкразия, старый импотент от таких картинок приходит в дикую ярость. В казарме и клубе можно обсуждать все, кроме политики. Бабы, кино, футбол, пивной фестиваль в Нюрнберге. За политику - в морду. Сразу. Касательно баб - жена Диммера и жена нашего командира гешвадера - табу. С остальными  - как сумеешь. Анету из летной столовой не советую, хотя она и раздвигает ноги сразу и ради спортивного интереса. Если не послушаешь - триппер хорошо лечит фельдшер Краузе из санчасти. Недорого, эффективно и без огласки. Есть еще пара правил - если сидишь в кабаке и туда входит носитель ЕК, обязан встать и отдать честь кружкой или стаканом. И еще - после первого сбитого в составе гешвадера поишь весь штаффель за свой счет. С традициями все.

Гюнтер сделал еще глоток кофе и продолжил:
- А теперь к делам нашим скорбным. Здесь война. И не делай мне глаза мол знаю, я уже был на войне. Ни хера ты еще не был. Здесь не Польша, здесь все намного хуже. Викинги дерутся как черти. В плюсах - у нас очень хорошие самолеты. Плюсы кончились. Дальше пойдут минусы. Минус раз: ферфлюхтеры с того берега Атлантики отключили нам GPS. А архшлоссеры с того берега Балтики регулярно выбивают нам наземные навигационные маяки. Отсюда правило - выставлять ИНС перед каждым вылетом строго по инструкции и соблюдая все нормативы. У нас две трети полетов над морем, без навигации, да по этой блядской погоде блудануть как нехрен делать. Влетывать тебя в район времени нету, посему карту района полетов будешь учить как школьник таблицу умножения. Проверять не буду, скажу просто, жить хочешь   - выучишь. Минус два: викингам поставляют хорошую аппаратуру РЭБ и они умеют ей пользоваться. Отсюда большая часть боев идет в БВБ километрах на 5-10и. Соответственно - в шее надо иметь шарнир и вращать бестолковкой на 360 градусов, как филин. Море холодное, купаться в нем удовольствие то еще. В такой водичке выживают минут 10 от силы, потом коллапс сердца от переохлаждения. Ну эти срашилки тебе лучше расскажет доктор Марта Байерс на дополнительном инструктаже. Кстати, клинья к ней подбивать не советую. Она никому не дает. Хотя... Уложишь ее в койку - получишь...., сколько там щас в "банке"... марок триста вроде.    Минус три: у нас мало ДРЛО. Надеяться можно на две наземные станции дальнего обнаружения в Вильгельмсхафене и Дорнуме и фрегаты передового радиолокационного дозора, но у них полно "дыр", посему рассчитывать надо на себя в первую голову.                                                                                             

Майор замолчал на минуту и продолжил:
- Парень ты резвый, если верить досье, за такими нужен присмотр. Посему будешь летать моим ведомым. Летать будешь на 14м борту. Мой - 13й. Запоминай главное твое правило на ближайший месяц. Держаться за моим хвостом как приклеенный. Начнешь фигурять и выеживаться - сам убью, если жив останешься. И еще - летчиков, которые не в состоянии держать боковой интервал меньше десяти метров,  я за истребителей не считаю, о чем имею дурную привычку сообщать в инспекцию по кадрам. Вопросы?

Едва сдержанный оберлейтенантом матерок снова вызвал у Ноймана легкую улыбку. Эмоциональный парень. Следующий вопрос Райхе был уже деловым.
- Силы скандинавов. Правильный вопрос, оберлейтенант.
Майор встал, подошел к стене и раздернул занавески, закрывавшие большую рабочую карту, висевшую на планшете.

- Итак. Датчане. Основная наша заноза в жопе это база Скридструп. - Гюнтер ткнул пальцем в точку на карте. -  727-я, 730-я, 731-я датские истребительные эскадрильи. Плюс 6-е авиакрыло так называемой "Свободной Франции". 727-я - отстойник. 16 F-16х старых версий. В основном дотянуты до "блок 30". Работают по земле, в воздушные бои обычно не лезут. 730-я. F-16е... Только уже "блок 60+". Арабы поделились, мать их... 14 машин в исправном состоянии. Конформные баки, РЛС с АФАР, новые двигатели, полный фарш короче. Наши основные партнеры по покеру. Пока баш на баш. 731-я. Подарок от доброго дядюшки Сэма. F-35A. В полном фарше со всеми вкусностями. 11 исправных машин. Было 12, но пять дней назад один мы перевели из ВВС во флот. В подводный. Так что теперь он забота наших доблестных бундесмарине. Нам это стоило одного "Торнадо" и одного "Рафаля" из 2ой Галльской эскадры. "Свободные лягушатники" - 14 "Рафалей" в 1ой эскадрилье 6го авиакрыла и 12 "Мираж-2000" пятой версии во второй. Это те, которым не понравился новый вариант объединенной Европы и которые рванули в Лондон в начале года вместе со своим Николя. Николя остался в Лондоне, а эти горячие галльские парни ринулись в бой. Через что мы имеем еще один геморрой. На нашей стороне летает 2-я Гальская эскадра. Там 20 "Рафалей". Наши имеют яркую черно-красную окраску хвостовой части. Отсюда приказ - "Рафали" можно атаковать только после получения визуального подтверждения, что это чужой. Идем дальше. В качестве передовой базы используют новый аэродром в Рибе. - Новый тычок в карту. - 730-я и 1-я "свободная" обычно держат там до половины состава. Там же сидят наши хорошие друзья - 6 шведских SAAB'ов ДРЛО. В воздухе постоянно дежурит минимум один. При необходимости поднимают до трех сразу, просматривают нас до Вильгельмсхафена и дальше. Если в воздухе два борта, то один из них висит у границы и видит нас с момента взлета. Янки "сдали в аренду" два танкера KC-135 и 2 Е-3 "Сентри" в варианте самолета РЭБ. Эти сидят на восстановленном Копенгагенском аэродроме под прикрытием шведской 27-ой эскадрильи. 14 "Гриппенов".

Гюнтер сделал паузу, отхлебнул кое и продолжил.

- Наземные силы. 6 батарей "Усовершенствованный Хок XXI". 36 пусковых, по 6 ракет каждая. Американцы подогнали датчанам маловысотные обнаружители и новые станции управления стрельбой. Теперь каждая батарея способна бороться с массированными воздушными атаками. Кроме того все батареи имеют станции создания ложных целей. Еще имеются две батареи "Пэтриот ПАК-3", 16 пусковых. Мелочь вроде "Авенджеров" не считаю, ибо их хрен сосчитаешь, мелкие и носятся как мандовошки под пальцами. Не меньше 30 пусковых на шасси "Хаммеров". Активно применяют смену позиций, дважды с одного места не стреляют. Эти хрен бы с ними, ниже 10000 футов не ходить и все. Но недели две назад зафиксировали более поганую вещь. Излучение РЛС "Спайдеров". Разведка говорит, что датчане получили от евреев две батареи. 16 пусковых. Опять таки, если верить разведке - то к "Спайдерам" идут и "Дерби" и, что гораздо херовее, "Питоны" с ускорителями. Достают до 36000, новая фотохромная тепловая ГСН. На ловушки не ведется. С датчанами все.

Гюнтер перевел дух, снова приложился к кофе.
- Шведы. Славные королевские шведские ВВС. Тут все еще веселее. Кроме упомянутой 27-ой в Копенгагене, имеем 30-ю, 31, 40-ю и 46-ю истребительные. 30-я и 31-я  - "Гриппены". 12 и 14 машин соответственно. Частью в Рибе, частью на острове Рёмё. 40-я - 12 одноместных и 2 двухместных китайских J-10. Двухместные используются как воздушные КП и самолеты групповой РЭБ. 46-я - опять таки китайские J-11, 10 машин. К счастью. Их принимали за русские Су-35, но ошиблись. 40-я и 46-я полностью на Рёмё. На них работают еще два SAAB'а ДРЛО и "Сентри" в варианте РЭБ. На земле их прикрывают батарея "Пэтриотов", 6 пусковых, и 2-е батареи китайских FD-2000, 16 пусковых, копия русской С-300. И, в довершении банкета, то ли 15, то ли 20 опять таки китайских мобильных пусковых WZ551. Достают до 14000.

Оберлейтенант выслушал все это со спокойным видом. Ну-ну, дружок, сухие цифры так сразу до сознания не доходят. Ладно, понимание придет со временем. Когда испробовать борт? Хе...

- А хоть сейчас. Как раз район полетов покажу.
Нойман снял трубку полевого телефона, нажал вызов.
- Коммутатор? Стоянку 1-го штафеля. Вернер? Нойман у аппарата. 13й и 14й борта к вылету. Подвеска по второму варианту. Поживее. Отбой. Коммутатор? "Вышку" дайте... Ади? Майор Нойман. Мне нужно "окошко" на вылет парой минут через 30-40. Я знаю, что нет в заявке. А ты сделай, Ади, сделай... Ади, не буди во мне зверя, он не высыпается и так... Ади, я ведь могу вспомнить, что тут намедни учудил один офицер управления полетами, нажравшийся рыгаловки, которую гонят оружейники... Да, я знаю, что я сволочь и шантажист, можно подумать, ты открыл миру что-то новое... Я тебя тоже люблю, старик.

Нойман положил трубку, заблокировал ноутбук, собрал со стола папки с документами и запер в сейф. Закрыл створку окна на шпингалет. Снял с вешалки пилотку и подбитую мехом летную куртку.

- Ну что, оберлейтенант, комбез и шлем успел сдать в раздевалку или они у тебя в казарме?

Отредактировано Günter Thomas Neumann (2013-09-18 18:12:45)

Летчики вышли из здания штаба и уселись в маленький аэродромный автомобильчик с брезентовым верхом, предком которого явно был легендарный в 40-е годы прошлого века «Кюбельваген». Сквозь щели брезентовой крыши пробирал неприятный зимний ветерок. Гюнтер подвез Райхе к казарме за комбезом, а сам поехал к стоянке, благо что 1-му штафелю можно сказать повезло, казармы были от стоянки минутах в пяти спокойным шагом. Побочным эффектом этого правда был постоянный шум от работающих двигателей и иной аэродромной суеты, но мешал он максимум первую неделю. Потом, особенно после трех – четырех вылетов в день летчики становились способны спать прямо у торца взлетной полосы под грохот форсажей. Гюнтер запарковал машину на стоянке служебной техники и прошел в крытый железными листами и затянутый поверху камуфляжной сеткой ангар, где располагалась раздевалка штафеля и хранилось разнообразное имущество. Гюнтер прошел в раздевалку, открыл свой металлический шкафчик и принялся быстро, но без лишней суеты облачаться в полетное снаряжение.

Дежурный фельдфебель помог Нойману натянуть противоперегрузочные брюки и куртку, подключить питающие шланги к редуктору. Затем настал черед полетного жилета. Гюнтер застегнул молнию и стал подгонять боковые регулировочные ремни по фигуре, так чтобы жилет сидел плотно, но не мешал дышать и оставлял зазор на работу противоперегрузочной куртки. Закончив подгонку жилета, майор несколько раз присел и понаклонялся в разные стороны – нигде ничего не терло и не мешало. Пришел черед проверить карманы жилета. Руки сами делали рутинные привычные действия, а разум где-то на краю сознания, «в фоновом режиме» контролировал их действия. Аптечка, нож-стропорез, фонарик, упаковки пайка NRG-5, три суточных порции, запаянные в фольгу пакетики с питьевой водой, аварийный маяк, трубочка-фильтр, позволяющая пить воду из любой встреченной лужи. Все было на своих местах. Гюнтер застегнул все карманы жилета на страховочные карабины. Сверху жилета свое место занял компактный автоматический спасательный нагрудник, надувающийся за 10 секунд при попадании в воду. В случае катапультирования над морем вся надежда на него и еще на три шприц-тюбика с сердечными стимуляторами, которые теоретически не должны дать сердцу остановиться из-за холода. Теоретически. Практически это пока еще никому проверить не довелось, к добру это было или к худу. Экипировку завершили шелковый серый подшлемник, плотные летные огнестойкие перчатки и пристегнутый на левое колено гибкий планшет с полетной картой. Майор еще раз проверил как сидит снаряжение, подтянул пару ремешков и удовлетворенно кивнул. Затем замер на мгновение, словно в раздумье, и протянул руку в шкафчик. На свет был извлечен неположенный по уставу предмет. Старая, потертая кожаная пистолетная кобура. Из кобуры Гюнтер вытащил офицерский Люгер модели 1908 года. Воронение на стволе местами облезло, деревянные накладки на рукояти были вытерты почти до белизны, но пистолет производил впечатление ухоженного и готового к бою оружия. Так оно и было, пистолет был полностью оригинальным, только пружину заменили 20 лет назад. Гюнетр вытащил магазин, проверил содержимое, затем загнал его обратно в рукоятку и передернул затвор досылая патрон в патронник. Вложил пистолет в кобуру и пристегнул ее на специально пришитую к жилету петлю. С этим Люгером прадед Гюнтера Томас Нойман служил в легендарной Jasta 11, однажды он спас прадеду жизнь и стой поры стал чем-то вроде талисмана и «фамильного меча» рода Нойман. Гюнтер подхватил с полки шлем с пристегнутой кислородной маской, повесив его на сгиб левой руки, закрыл шкафчик на ключ и вышел на стоянку самолетов.

Райхе был уже там и шутил с техниками, явно скрывая за прибаутками волнение перед полетом. Техники тем временем возились вокруг двух «Тайфунов», проводя последнюю предполетную проверку. Возле кабин уже стояли лестницы-стремянки, а к разъемам питания подключали АПА, аэродромные пусковые агрегаты, смонтированные на шасси вечных тружеников, грузовичков «Унимог».

- Ну что, Райхе, уже познакомился?  - Гюнтер кивнул в сторону мужчины средних лет в потертом техническом комбезе и аэродромном шлеме старого образца. – Фельдфебель Арно Кригсбаум. Твой ангел хранитель, старший наземного экипажа борта 014. Рекомендую с ним дружить и тогда твоя наземная жизнь будет легка и благополучна.
Так, теперь еще один короткий предполетный инструктаж. Полет у нас будет недолгий, ознакомительный. Задача – показать тебе зону полетов и основные ориентиры. Идем правым пеленгом, строй максимально плотный, про десять метров бокового интервала я тебе уже говорил. Твоя задача держать строй и крутить головой, запоминая окружающую обстановку. Наши основные ориентиры: южная и восточная граница зоны полетов – береговая черта Германии и Датского полуострова. Северная и западные границы – море. В центре полетной зоны хорошо видимый ориентир – острова Хельголанд. Сам Хельголанд и Хельголанд-Дюне. Зона соприкосновения с противником проходит через группу островов Небель, Ольдзум, Зюльт на сверо-востоке. Сразу за Зюльтом – датский Рёмё. При потере ориентировки набирай 12-15000 футов и ищи пару Хельголандов. При обнаружении иди на них, там есть передовой пункт УВД и батарея «Хоков», могут прикрыть при необходимости. Позывной  - «Хель-12». Радиообмен буду вести я, от взлета и до удаления 20 миль от точки нас ведет «Витмунд-контроль», потом переходим под крыло командного центра в Вильгельмсхафене, позывной «Нибелунген-1». Погодка дрянь, викинги по такой погоде летают редко, но если встретимся – не паниковать, не впадать в лишний азарт. Ты ведомый – твое дело висеть у меня на хвосте. Если вдруг викинги кинутся бежать, в погоню не бросаться. Они так заводят под свои ЗРК или засады. На Рёмё многие автодороги приспособлены под аэродромы подскока, на которых держат пары в минутной готовности и выводят их в тыл таким ретивым загонщикам. Все, по машинам.

Гюнтер развернулся и, натягивая на ходу шлем, отправился к «Тайфуну» с бортовым номером 013 и нарисованной под кабиной игральной картой с нахально улыбающимся Джокером.

Гюнтер подошел к самолету, старший техник наземного экипажа гауптфельдфебель Вернер Вессель отдал Нойману честь, майор ответил, потом пожал Вернеру руку. Вместе они служили еще с Ливии. Между мужчинами состоялся молчаливый разговор. Гюнтер кивнул в сторону самолета, Вернер поднял большой палец, Нойман хлопнул техника по плечу и полез по стремянке в кабину. Вернер поднялся следом. Гюнтер устроился на кресле и принялся застегивать ремни, Вернер помогал. Поясные, плечевые, шланг противоперегрузочного костюма, шланг кислородной маски, фишка разъема радиогарнитуры, страховочный ремешок радиогарниртуры к плечевому ремню, ремни притяга ног к креслу. Гюнтер повозился на кресле, проверяя посадку, поправил между ног рычаги катапульты, кивнул Вернеру. Тот быстро снял страховочные чеки с катапультного устройства и стопоров притяга ремней, хлопнул майора по плечу и показал руку с пучком страховочных скоб, украшенных яркими красными контрольными лентами. Майор кивнул, мол видел, снятие чек подтверждаю и Вернер спустился вниз, командовать наземным экипажем. Нойман еще раз осмотрел кабину, проверяя снятие страховочных устройств с органов управления, потом немного поиграл электроприводом кресла, подгоняя высоту линии взгляда относительно HUD. Затем щелкнул переключателем рации.

- Вернер, здесь Нойман, проверка связи.
- Отлично слышу, герр майор, мы готовы, АПА подключен.
- Хорошо, всем от двигателей, к запуску.
- Есть от двигателей!
- Витмунд-контроль, Джокер, прошу запуск.
- Джокер, Витмунд-контроль, запускайте.
- Понял, разрешили.

Пальцы сплясали привычный танец по кнопкам и тумблерам, зажглись жк-экраны, ожили контрольные лампы. Гюнтер секунду помедлил, проверяя показания приборов и утопил кнопку «Запуск правого». Раздался высокий тонкий свист турбостартера, затем громкий хлопок и следом ровный басовитый гул запустившегося двигателя. На левом жк-дисплее, куда сейчас были выведены показатели приборов контроля двигателей, ожили контрольные табло правого двигателя. Быстро побежала вперед стрелка указателя оборотов, за ней стали расти показания температуры выходящих газов. Пара десятков секунд и показатели замерли на положенных отметках. Гюнтер утопил клавишу «Запуск левого», все повторилось, свист турбостартера, хлопок розжига факелов камеры сгорания, гул турбины двигателя, показания приборов. Контроль показаний, обороты, температура, давление в гидросистеме. Давление росло в обоих контурах и по мере роста показаний «лопухи» переднего горизонтального оперения, висевшие как уши печального спаниеля, быстро пошли в горизонтальное положение. Порядок. Теперь электричество. Линия 24 вольта – норма. Линия 127 вольт – норма.

- Вернер, отключить АПА, перехожу на бортовое питание.
- Есть, герр майор! Парни, убрать АПА!

Гюнтер переключил тумблеры питания на бортовые генераторы, теперь самолет стал автономен от наземных источников тока и сжатого воздуха. Контроль системы управления, контроль СОС – ручка управления ощутимо толкнула в руку, есть сработка. Контрольные табло горят зеленым, тревожных оранжевых и красных огней не видно. Теперь навигация. Пальцы Гюнтера заплясали по кнопочному обрамлению центрального жк-дисплея. На экране отобразилась цветная карта района полетов. В недрах носового отсека стремительно стали раскручиваться гироскопы инерциальной навигационной системы. Есть три минуты, пока раскрутятся, на проверку других систем и ввод контрольных точек маршрута в бортовой вычислитель.
На контрольном табло замигала зеленая кнопка-лампа навигационного комплекса. Гюнтер утопил клавишу и подержал нажатой 5 секунд. Мигание сменилось ровным зеленым светом – нулевая точка в навигационную систему введена. Еще один быстрый взгляд по приборам и экранам. Можно. Нойман сделал кистями рук жест, словно раздвигая шторы, Вренер кивнул, отключил свою гарнитуру от бортового разъема и нырнул под крыло самолета. Не прошло и минуты, как Вернер снова появился в поле зрения держа в высоко поднятой правой руке тросики со свисающими с них стояночными колодками, Гюнтер кивнул и поднял большой палец. Пришел доклад от Райхе о готовности к рулению. Рядом в Вернером построился наземный экипаж и замер по стойке смирно. Гюнтер отдал техникам честь и нажал кнопу радиосвязи:

- Витмунд-контроль, Джокер, запуск произвел, прошу руление парой.
- Джокер, руление парой разрешаю, ваша полоса 08.
- Витмунд-контроль, вас понял, разрешили, полоса 08.
- Фалькен-112, Джокер, начали руление, интервал три корпуса, полоса 08.

Гюнтер перевел рукоятки управления двигателей в положение малого полетного газа, самолет присел носом, удерживаемый колесными тормозами. Щелчок переключателя управления носовой стойкой. Нойман отжал тормозной рычаг на РУСе, самолет качнулся и медленно покатился вперед. Гюнтер снова зажал рычаг, проверяя тормоза, самолет недовольно клюнул носом и застыл на месте. Рычаг отпущен и самолет опять покатился к выезду со стоянки. Нойман подправлял направление движением педалей и иногда притормаживал колеса основных стоек. По бокам мелькала разметка главной рулежной дорожки, стойки аэродромных огней, указатели поворотов. Не спеша, слегка покачиваясь на стыках аэродромных плит, словно две важных огромных утки, самолеты катились к стартовой позиции. Еще один поворот и самолеты покатились по короткой боковой дорожке, выводившей на взлетуню полосу. Перед самой взлеткой Гюнтер затормозил и подождал пока дежурный гефрайтер еще раз осмотрел самолеты, проверяя, не забыли ли где снять стояночные чеки и стопора. Светящиеся жезлы в руках гефрайтора указали на полосу.

- Витмунд-контроль, Джокер, на предварительном, прошу исполнительный.
- Джокер, Витмунд-контроль, занимайте исполнительный, ветер на взлете до 8 метров, справа, 170 градусов.
- Понял, разрешили, ветер 8, 170.
- Фалькен-112, Джокер, на взлетную, твоя – вторая.

Гюнтер лихо заложил вираж, так что самолет ощутимо «клюнул» на левую основную стойку шасси, и покатил по взлетной полосе на третью стартовую позицию.
Столь же лихо зажав тормоза, Нойман остановил самолет точно носовой стойкой на маркере третьей взлетной позиции. Еще один взгляд на приборы: левый дисплей - полетно-пилотажная индикация, центральный дисплей – карта полетов с линией маршрута, правый дисплей – воздушная обстановка. HUD – «птичка» положения самолета, маркер полетного директора, шкала высоты, шкала скорости, шкала вариометра. Гюнтер перевел рычаг управления фонарем в положение «закрыто», стеклянный купол опустился и в кабине настала тишина – герметичный уплотнитель отрезал все внешние звуки. Контроль давления в кабине, застегнуть маску и проверить подачу смеси. Затянуть плечевые ремни. Пора.

- Витмунд-контроль, Джокер, к взлету парой готов, зона.
- Джокер, взлет парой разрешаю, после взлета набор 10 000, курс 15 градусов.
- Витмунд-контроль, понял, разрешили, 10 000, 15 градусов.
- Фалькен-112, Джокер, взлетный режим максимал, зажали, выводим.

Гюнтре зажал тормозной рычаг на РУСе и решительно двинул вперед РУДы, пока они не уперлись в форсажные упоры. С каждым милиметром движения РУДов самолет приседал, словно бегун на низком старте. Двигатели ревели на взлетном режиме, но их работа ощущалась не столько слухом, сколько телом, через вибрацию конструкции. Указатели оборотов встали на отметку «100 %». Гюнтер разжал тормозной и рычаг и коротко бросил в рацию:
-Пошли.

Самолет подбросил нос вверх и покатился по взлетной полосе все быстрее и быстрее. Стремительно замелькали цифры указателя скорости на HUD, 50 узлов, 60 узлов, 70, 80, показания стремительно приближались к «скорости принятия решения», тому рубежу за которым прервать взлет будет уже невозможно. 90 узлов, 100…

- Фалькен-112, подъем.

Гюнтер плавно потянул на себя РУС, нос самолета быстро пошел вверх, линия горизонта привычно легла на переплет фонаря – есть взлетный угол 10 градусов. Теперь два «Тайфуна» неслись по полосе только на основных стойках. 120 узлов, 130, 140… Легкий толчок поведал Гюнтеру, что нагрузка с основных стоек шасси исчезла, амортизаторы разжались, самолет был в воздухе. К быстро мелькающим цифрам указателя скорости добавилось мельтешение значков на указателе высоты. Душу летчика на мгновение охватил ни с чем не сравнимый, неописуемый восторг от ощущения полета. Скорость и высота росли. 20 футов, 40 футов, 50…

- Фалькен-112, шасси.

Гюнтер перевел кран шасси в положение «Убрано». Зажужжал гидропривод, на табло механизации погасли три зеленых огонька под силуэтом самолета. Высота продолжала расти. 70 футов, 80, 100, 150, 200, 300…

- Фалькен-112, закрылки.

Щелчок тумблера и зеленые огоньки выпущенных закрылков погасли, самолет слегка присел, ручка «затяжелела». Гюнтер поработал кнюппелем тримерров, убирая с ручки нагрузку. Самолеты набирали высоту.
1000 футов, 2000, 5000, 8000, 9000, 9500…

- Фалькен-112, горизонт, режим 80.

Гюнтер планов дал ручку от себя, самолет перешел в горизонтальный полет, затем прибрал РУД, пока указатель оборотов не опустился на значение «80%».

- Фалькен-112, Джокер, влево 30 начали.

Нойман качнул РУС влево, вводя машину в разворот, самолет плавно завалился на бок. Дернулся шарик указателя скольжения, Гюнтер привычным легким движением педалей вернул щарику покой, не дав выйти за пределы нейтральной зоны. Машины ложились на заданный курс. Счетчик курса на HUDе стремительно приближался к отметке «15».

- Фалькен-112, горизонт.
- Витмунд-контроль, Джокер, занял 10000, курс 15.
- Джокер, Витмунд-контроль, понял вас, работайте с «Нибелунген-1», удачи.
- Понял, вас, работаю с «Нибелунген-1», спасибо. Роджер.

Гюнтер пощелкал переключателем на рации.

- «Нибелунген-1», Джокер, вхожу в вашу зону контроля, парой, высота 10000, курс 15, ознакомительный полет.
- Джокер, «Нибелунген-1», вас понял, 10000, 15, ознакомительный. Привет, Гюнтер, молодежь выгуливаешь?
- О! Какие люди! Привет Ферди, да, надо показать новенькому наши красоты и пейзажи. Мы тут погуляем, а ты пригляди, чтобы нас злые дяди не тревожили.
- Сделаем, Гюнтер. Злых дядей пока не видать, только над Рёмё гуляет АВАКС с парой викингов, да еще на 50000 ползет гражданский борт.
- Гражданский? Они что, с дуба рухнули, идти через зону военных действий?
- Они плачут, что у них перерасход топлива из-за грозового фронта и что они бочком-бочком и быстренько.
- Кто такие?
- Угадай… «Аэрофлот».
- Аааа… Так бы и сказал. Опять Иваны на гражданский борт разведдатчиков навешали и дурака разыгрывают? А большие папы их трогать не велят?
- Угадал.
- Ну и хрен с ними. Со всеми сразу. Роджер.
- Роджер.

- Фалькен-112, Джокер, ну что, Райхе? Слыхал? Так и живем. Ну а теперь посмотрите налево, посмотрите направо и насладитесь красотами природы Северного моря. Гляди внимательнее, впереди Хельголанд, условный центр нашей зоны полетов. И ближе, Райхе, ближе. Что ты как школьник, первый раз пригласивший девочку на танец? Я хочу видеть в зеркалах твои воздухозаборники… Вот так.

Два «Тайфуна» мчались над Северным морем на высоте 3000 метров.

- Иваны? Когда как. Обычно они гоняют "Фоксбэты". Залезает пара 25-х на 70000 и шпилит там на двух Махах, хрен достанешь. Но иногда и вот так, гражданскими бортами пользуются. Хотя, конечно, они тоже понимают, что мы в самолеты гражданских авиалиний, которые каждый день будут ориентировку терять или в грозу попадать не поверим. Так что в месяц раз или реже. По-хорошему нам бы их сажать надо и проверять, но Берлин не хочет ссориться с Москвой. Политика, мать ее... Так, проходим Хельголланды. До этой точки обычно все бывает спокойно, викинги под ЗРК лезть не любят. А вот дальше уже начинается "гамбург".

Под крыльями самолета стремительно пронеслись два небольших острова и снова мелькала лишь неспокойная гладь Северного моря. Над морем погода была явно лучше чем над континентом, облачность была выше, в ней просматривались разрывы. Это действовало на нервы. Радары радарами, но из такого вот просвета в любой момент могли вывалиться "Гриппены". Гюнтер еще раз прикинул состояние облаков и отдал команду:

- Фалькен-112, Джокер, набираем 18000, посмотришь на зону полетов в комплексе... Начали.

Нойман плавно потянул ручку на себя и добавил оборотов. Самолет послушно задрал нос и начал набирать высоту. Снова сумасшедшим калейдоскопом замелькали цифры на счетчике высотомера, гул двигателей стал ощутимее, небольшая перегрузка Же так на полтора плотнее вжала тело в ложементы кресла. Райхе держался плотно, как привязанный, воздухозаборники 014го борта занимали в зеркалах почти неизменное положение. Молодец парень, строй держит хорошо. Самолеты заняли новый эшелон, но не успел Гюнтер обратить внимание Райхе на взаимное расположение групп островов и характерные ориентиры, как в наушниках раздался щелчок вызова.

- Джокер, здесь "Нибелунген-1", неопознанная воздушная цель курсом на вас. Пеленг 260, высота 25000, удаление 130 миль. Цель групповая, скоростная. Скорость цели 500 узлов. На запрос "свой-чужой" цель не отвечает... Цель разделилась.... Наблюдаю две цели... Курсом на вас, пеленг не меняется... Цели ставят помехи... Цели не наблюдаю... Перенацеливаю в ваш район дежурное звено...

- "Нибелунген-1", Джокер понял Вас! Райхе, полный форсаж, 30000!!!

Накаркал, твою дивизию... Нойман резко двинул вперед РУДы, выжав форсажные гашетки. С легким щелчком проскочив положение "Максимал" рычаги встали на упоры "Полный форсаж". Ручка резко на себя и сейчас нужно в очередной раз сказать спасибо конструкторам за два двигателя и тяговооруженность выше единицы, которые позволяют "Тайфуну" тянуть свои 20 с лишним тонн с ускорением даже почти отвесно вверх. Теперь перегрузка стала уже ощутимой, не  меньше шести Же легли на грудь бетонной плитой, каждый вздох давался с трудом, Гюнтер чувствовал, как обжали ноги и нижнюю часть живота противоперегрузочные брюки и куртка и как помогает работающим под нагрузкой легким система кислородного питания, вкачивая дыхательную смесь в организм под большим давлением. К челюсти словно подвесили гирю, но пересиливая себя, Гюнтер прохрипел в микрофон:

- Радар в режим FLOOD, включить станцию помех... Держись за мой хвост...

Шведы маневр немецкой пары «зевнули» и Гюнтер выжал максимум возможного из большей скороподъемности «Тайфунов». На 30000 немцы оказались раньше.

- Горизонт, - прохрипел в гарнитуру Нойман.

Машины перешли в горизонтальный полет, разгоняясь на форсажных режимах.

- Змейку начали, вправо 40…влево 40….вправо 40… - Гюнтер «раскачивал» себя и ведомого, серия энергичных виражей в горизонтальной плоскости с перегрузкой в 3-4 единицы позволяла «разогреть» организм и повысить переносимость более высоких перегрузок. Одновременно такое энергичное маневрирование позволяло сблизиться с противником, не позволяя тому произвести прицельный пуск ракет дальнего боя. 
На экране системы предупреждения о радарном облучении TEWS тем временем возникли две характерные «крышечки», отметки о работающих радиолокаторах противника. В наушниках раздавался мерный тонкий писк, сообщающий о том, что самолет облучают. Секундой спустя под «крышечками» появились символы – “J37”. Бортовой вычислитель, покопавшись в своей электронной памяти и сравнив параметры излучения с зашитыми там сигнатурами, классифицировал цели – истребители производства шведского концерна SAAB  J39 «Гриппен», противник весьма опасный.  Гюнтер переключил бортовой комплекс обороны в автоматический режим и задал системе отстрела ловушек работу сериями по 4 патрона. Расстояние между противниками быстро сокращалось. Отметки шведских самолетов появились на HUD, индикаторе лобового стекла. И почти сразу же четкие черточки-отметки целей размазались в мерцающие вертикальные полосы – шведы поставили помехи, уводящие по дальности. Одновременно короткие «писки» в наушниках сменились одним высоким пронзительным звуком и мягкий женский голос речевого информатора произнес «Пуск ракеты!». На экране TEWS одна из «крышечек» обрамилась «ромбиком» - символом наивысшей угрозы, рядом с символами  «J39» возник еще один ромбик внутри которого была вписана литера «М» - символ ракеты с радиолокационным наведением. Шведы быстро «равняли счет».

- Шайзе! – Прорычал Гюнтер и рявкнул в микрофон – Райхе, вправо 60, уклонение!

Нойман резко дал ручку вправо и от себя, вводя самолет в глубокий вираж со снижением, в зеркалах майор увидел, как за хвостом самолета вырастают огненные шарики – система обороны отстреливала ловушки…

Отредактировано Günter Thomas Neumann (2013-10-09 21:33:40)

И снова перегрузка давила на грудь каменный плитой, застилала глаза серой пеленой, суживая поле зрения. "Гретхен" тревожно зудела в ухо "Предельный угол атаки! Предельная перегрузка!" Ручка управления подрагивала в руке и стремилась вырваться. Система ограничительных сигналов прилагала немалые усилия (а именно 12 кГс на штоке гидравлического толкателя) чтобы не дать неразумному человеку загнать самолет на закритические режимы и сорвать в сваливание. Но Гюнтер продолжал тянуть ручку на себя, пересиливая толкатель. Только разворот с максимально перегрузкой, только старые добрые "3-9" давали шанс. Сквозь серую пелену Нойман краем глаза отслеживал экран TEWS. Страшный ромбик с литерой "М" упорно висел у отметки 270 град. и это было неплохо, но надо чтобы ромбик этот сошел с места и направился по шкале прибора в сторону отметки 180. Вот он дрогнул... или показалось? Нет! Есть!!! Есть, зараза такая! Ромбик сначала вяло, а потом быстрее заскользил к нижнему краю дисплея. Координатору головки самонаведения ракеты не хватило угла доворота, чтобы отследить энергично маневрирующую  цель, "точка встречи" рассчитывалась вычислителем ракеты все с большей и большей ошибкой. Ромбик "М" исчез с дисплея, и где- то слева Гюнтер отметил вспышку света. Потерявший цель и лишившийся смысла жизни вычислитель ракеты с самурайским достоинством покончил жизнь самоубийством, инициировав цепь самоликвидатора. Промах! Ну держитесь, сучьи дети. Теперь наш ход.

Гюнтер дал ручку от себя и уменьшил крен. Перегрузка отпустила, мир снова обрел краски, а зрение всю прелесть широкого обзора. Дав машине набрать потерянную  в крутом вираже скорость, Гюнтер взял ручку снова на себя, посылаю самолет в восходящую спираль. Короткий взгляд в зеркало - Райхе держался в строю, молодец парень. Курсы немецкой и шведской пары теперь были практически перпендикулярны, но выполняемый Гюнтером маневр выводил немцев в заднюю полусферу противника. Шведы это тоже поняли и попытались выполнить змейку, чтобы, не теряя сильно скорость, увеличить проходимое расстояние и самим оказаться в хвосте немцев. Но расчет Гюнтера был точен - по завершению спирали шведы оказались точно по носу. К несчастью, экран HUD по прежнему был заполнен размазанными полосками, помехи прожечь не получалось. Стрелять в режиме наведения на помеху? Шанс попасть невелик и стоит шведам переключиться в режим "мерцания" ракета уйдет в молоко. А посему... Пальцы сплясали короткий быстрый танец на кнопках приборной панели управления комплексом оружия. Теперь ведущим каналом оружейной системы стал инфракрасный комплекс PIRAT. На панели пилонов бортовой вычислитель услужливо подсветил подвешенные ракеты с тепловым наведением IRIS-T, а поле HUD'а заполнил пунктирный круг, обозначающий зону сканирования PIRAT'а и головок наведения ракет. Дрожащее марево помех исчезло и на экране теперь четко отображались две энергично перемещающиеся отметки. Противники поменялись ролями. Шведы отчаянно маневрировали, пытаясь сбросить немцев с "шести часов", но Нойман вцепился в них как охотничий пес в добычу. Гюнтер быстрыми отточенными движениями кнюппеля наложил марку прицела на правую отметку и нажал кнопку ручного захвата. Пунктирный круг стал сплошным и замигал, а внизу HUD'а возникла надпись SHOT. Гюнтер утопил боевую кнопку на РУСе, по фонарю кабину стегнул огненный факел - IRIS из под правого крыла пошел в смертельный полет.

Отредактировано Günter Thomas Neumann (2013-10-09 23:26:56)

Райхе отстрелялся следом за Гюнтером. Шведские машины расцветили россыпью ярких тепловых ловушек и заметались в синхронной «змейке», заставляя ракеты рыскать на курсе и терять скорость. В кабинах «Гриппенов» сидели совсем не лопухи. В какое–то мгновение шведы резко клюнули вниз и вошли в глубокую нисходящую спираль, направляясь в сторону Рёме. Оба IRIS’а повторить маневр не успели и ушли на очередную россыпь ловушек. Шведы стремительно пикировали, быстро наращивая разрыв. Все ясно, можно считать, что бой закончен. Догонять эту пару – значит подставиться под засаду. Тактика уже известная. Выслать навстречу «демонстрационную» группу, завязать бой, затем имитация выхода из боя и бегства и если провоцируемые «купились», то их встречают еще две-три пары и привет горячий. К тому же… Нойман перевел взгляд на указатель остатка топлива. Гоняться-то за шведами уже и не на чем. На форсаже двигатели «Тайфуна» в прямом смысле слова выбрасывали топливо «в трубу».

- Фалькен-112, здесь Джокер. Двигатели в номинал, набираем 25000, выход из боя.
- Нибелунген-1, здесь Джокер. Имели боестолкновение с двумя «Гриппенами», разменялись ракетами. Викинги ушли к Реме. Выходим из боя, возвращаемся в Витмунд. Роджер.

- Джокер, здесь Нибелунген-1, Вас понял. Ложитесь на курс возврата, азимут 285. В зону входит дежурное звено из Ремагена.

- Нибелунген-1, Вас понял, азимут 285.

Нойман прибрал руды и перевел машину в набор с небольшим углом. Перегрузки отпустили, по телу прокатилась волна расслабления, дышать стало легче, зрение обрело прежнюю четкость. Еще один бой позади. Живой. Оба живы. Хорошо.

Счетчик высоты неторопливо отсчитал 25000 футов и Нойман перевел самолет в горизонтальный полет.

- Фалькен-112, здесь Джокер, режим 80…установил… вправо 30 начали…

Гюнтер снова прибрал обороты, переведя двигатели в крейсерский режим и ввел машину  в разворот, ложась на обратный курс.

Обратный путь пролетел незаметно. Гюнтер позволил себе переключить систему управления на автопилот и провел завершающую часть полета практически пассажиром, прислушиваясь, как каждая клеточка тела «отходит после сумасшедшего напряжения боя, перегрузок и адреналиновой встряски.

Пропищал маркер прохода навигационного маяка на входе в зону управления авиабазы Витмунд.

- Витмунд-контроль, здесь Джокер. Возврат, прошу посадочный и схему захода. Удаление от Кт аэродрома 70 миль, курс 285, остаток 850.

- Джокер, здесь Витмунд-контроль, заход по стандартной схеме, правый круг, посадочный 082, ветер на посадке справа до 10 метров.

- Витмунд-контроль, Вас понял, посадочный 082, ветер до 10, заход стандартный, правый круг. Снижаюсь до 9000.

- Фалькен-112, здесь Джокер, держись ближе, вправо 30 начали…

Гюнтер дал ручку вправо и ввел самолет в разворот, «встраиваясь» в схему захода для курса 082. Мерно гудели двигатели на крейсерском режиме, руки привычно работали с кабинной арматурой, глаза привычно обшаривали горизонт, даже в районе родной авиабазы расслабляться не стоило.

Пропищал второй навигационный маяк, Гюнтер чуть поправил курс. Райхе держался рядом, четко выдерживая интервал. Хороший парень, толк будет, а импульсивность пройдет с возрастом. Если выживет.

Пара «Еврофайтеров» вышла на посадочный курс.

- Витмунд-контроль, здесь Джокер. парой на посадочном, начинаю снижение.
- Джокер, здесь Витмунд. Разрешаю снижение ,выполняйте заход.
- Понял, разрешили. Фалькен-112, начали снижение, обороты 76.

Гюнтер прибрал РУДы, парой переключателей переключил навигационную систему в директорынй посадочный режим. Картинка на HUD снова изменилась, теперь центром экрана стали курсо-глиссадные планки автоматической системы захода на посадку. Легкими движениями ручки Гюнтер держал перекрестие планок точно в центре. Иногда подрабатывая РУДами. Самолет словно скользил по невидимой натянутой струне, неуклонно снижаясь. Распогодилось и сейчас прямо по курсу была видна бетонка полосы.

На HUD постоянно сменялись цифры на счетчике высоты и дальности.

- Фалькен-112, закрылки.
Щелчок тумблера и самолет словно «вспухает», легкое движение РУСа удерживает планки в центре, левая рука автоматически добавляет оборотов двигателям, компенсируя увеличившееся лобовое  сопротивление машины. Полоса все ближе.

- Фалькен-112, шасси.

Левая рука переключает кран шасси. Гул гидравлики, легкий толчок снизу. На табло слева под силуэтом самолета загораются три зеленых огонька – шасси вышли и встали на замки посадочного положения. Спустя минуту в наушниках раздается мерный писк – несколько длинных сигналов. Звук сопровождается миганием контрольной лампы на табло. Прошли дальний приводной маяк. Быстрый взгляд на приборы – скорость, высота, вертикальная скорость, курсо-глиссадные планки – все в норме.

- Витмунд-контроль, здесь Джокер. Прошел дальний, шасси, механизация выпущены, посадка парой.
- Джокер, посадку парой разрешаю.
- Понял, разрешили.

Самолеты продолжают скользить к полосе, которая становится все больше и больше и заполняет уже почти всю центральную часть HUD’а. Снова писк в наушниках, серия быстрых коротких сигналов. Прошли ближний приводной маяк, до полосы всего 1000 ярдов. Высота 250 футов, 240, 230…

- Фалькен-112, начали.

Рука привычно начниает выбирать РУС на себя – выравнивание. Самолет снижается, плвно задирая нос вверх. Привычно ложится горизонт на переплет фонаря. Теперь все внимание на полосу, взгляд вперед-влево, на набегающие плиты и полосы разметки. Плиты становятся все больше, разметка четче – рука с зажатым РУСом замирает неподвижно. Высота 10 футов, выдерживание…РУДы на малый газ, самолет плавно касается полосы основными стойками шасси и начинает посадочный пробег с поднятым носом. Гюнтер аккуратно работает колесными тормозами, быстрыми, короткими нажатиями на педали замедляя несущийся по полосе истребитель. Взгляд в зеркало – Райхе тоже бежит по полосе, практически на той же дистанции. Цифры на датчике скорости стремительно уменьшаются, Гюнтер дает РУС от себя и плавно опускает нос, самолет бежит на всех трех стойках, все более замедляясь. Вот скорость падает до 30 узлов. Можно сворачивать на рудежку.

- Фалькен-112, на 4-ю.
Нажатие на левую педаль и самолет лихо вписывается в поворот, кренясь набок.

- Витмунд-контроль, Джокер – освободили по 4-ой.
- Джокер понял Вас, рулите на стонку.
- Понял, на стоянку.

Несколько минут неспешной «трусцы» по рулежке и машины замирают на стоянке штаффеля. К самолетам бросаются наземные экипажи. Тащат стремянки. Гюнтер открывает фонарь и в кабину врывается зимний морозный воздух .который приятно холодит лицо. На стремянке показывается Вессель и помогает расстегнуть привязные ремни. Гюнтер вылезает из кресла и на несколько мгновений повисает на руках, опираясь на заголовник и металлическую рамку HUD. Немного повисев так, Нойман делает несколько движений ногами. Очень полезно для вен. Выбирается на стремянку и спускается на аэродромные плиты. Земля, еще один вылет позади, живой. Живой. Хорошо. Гюнтер стаскивает с головы шлем и насквозь мокрый подшлемник, натягивает протянутую Весселем пилотку и подходит в самолету Райхе, который уже тоже стоит на земле рядом со своей машиной.

- Слетаемся, - Гюнтер хлопает оберлейтенанта по плечу. – Кстати, могу тебя поздравить, Райхе, шведы тебя не просто поприветствовали. Если у меня не было галюников, то на килях этих «Гиппенов» были телки с мечами, а значит 31 эскадрилья. А пилоты там – бабы. Так что танцы у нас вышли знатные.

Гюнтер кривовато ухмыляется и направляется в сторону раздевалки штаффеля…