Участники: Karl Rosenblatt, Erwin Rosenblatt
Место и время: 1 апреля 2020. Квартира Эрвина.
События: Когда мама у тебя ангел на небе, а папа - негритянский король, а сама ты всю жизнь проплавала по морям, то не знаешь, как надо вести себя в школе, среди всех этих яблок, ежей и змей.
Когда мама у тебя амбициозная адвокатша, папа - министр пропаганды а сам ты - генпрокурор, то не знаешь, как надо вести себя в собственной стране, среди всех этих террористов, оппозиций и революционеров.
Blood is thicker than water
Страница: 1
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12013-09-17 23:24:02
Поделиться22013-09-18 22:38:03
Ещё один день на отдых - всё, чего можно было пожелать после месяца, проведённого под неустанным надзором врачей и безжалостной заботой медсестёр.
Собственная квартира показалась Эрвину чужой и незнакомой. Пришлось несколько часов отгонять навязчивое ощущение того, что он куда-то не туда повернул и набрёл не на свой дом. Удивительно всё же, насколько присутствие человека оживляет помещение и не даёт ему зачахнуть.
К тому же, Эрвин не мог избавиться от навязчивого чувства, что в квартире в его отсутствие кто-то побывал.
Автомобиль, требующий срочной помывки, так и стоял под окнами. Эрвин уже давно принял решение его продать. Не потому, что машина была уже не годна, а только по той причине, что месяц назад припаркованный чуть ли не у самого крыльца автомобиль нисколько не смог защитить от маньяков, поджидавших прокурора с утра пораньше, и был официально признан предателем и редиской. К тому же, водить самому в ближайшее время из-за проблем со зрением ему не светило.
Умница Джинни всё же купила для Эрвина очки совсем без диоптрий, а заботливая медсестра снабдила правую линзу специальной прорезиненной тряпочкой, заходящей на висок, чтобы плачевный вид одного из глаз, сильнее пострадавшего и подлежащего замене, не смущал окружающих. По крайней мере такое нехитрое решение было лучше, чем повязка через всё лицо и не делало Эрвина похожим на пирата. Конечно, в детстве он до дыр зачитывал "Остров сокровищ" и "Одиссею капитана Блада", но фиговый косплей героев в тридцатипятилетнем возрасте практиковать как-то не улыбалось.
Читать слишком долго не выходило. Запрещённый строго-настрого компьютер Эрвин, разумеется, включил сразу же, но запрет врачей оказался не напрасным: уже через пятнадцать минут глаза начало саднить и потекли слёзы. Кроме плевания в потолок ничего и не оставалось: рядом ведь не было Джинни, которая готова была вслух пересказать ему всё то, что его интересовало.
Джинни... Что означало предупреждение Каспара? Мелкий засранец что-то знал и почти прямым текстом предостерёг Эрвина от лишнего доверия к Вирджинии. Почему, интересно, он сомневался в ней? Он пару раз в жизни-то о ней и заговорил, обозвав девицей нетяжёлого поведения. Спрашивать было не у кого, кроме того, Джинни знала практически всё, что знал Эрвин. В предлагаемых обстоятельствах она знала даже больше. Хотя сохранность задницы Каспара волновала явственно сильнее: упрямство и желание доказать, что он чего-то да стоит, привели бы младшего из Хаузеров к той роковой черте, за которой сам он уже не сможет свободно двигаться. Он гордый и неглупый, а ещё безрассудный, опасности не побоится. Но вот руку помощи от Эрвина он больше не примет. Розенблатт предполагал, что Каспар всю жизнь комплексует из-за того, что он моложе, неопытнее, что все о нём заботятся и поучают его, ставя в пример старшего друга.
"Я бы себя, пожалуй, возненавидел на его месте" - мрачно подумал Эрвин, считая трещинки на штукатурке в потолке.
Отредактировано Erwin Rosenblatt (2013-09-18 22:41:02)
Поделиться32013-09-18 23:14:23
Этот месяц заставил Розенблатта "попотеть", фильтруя чуть ли не каждый день и ночь содержание газет и сценариев программ. Что Карл проявлял этим - порывы отцовской любви, дабы Эрвина не донимали газетчики и журналисты в больнице или же поддержание собственного авторитета как невозмутимого политика с железной хваткой? Этот тяжелый месяц доставил мужчине немало неприятностей, но все ведь вознаграждается, не правда ли?
Да, теперь это вознаградилось. Его труды, многочисленные труды и приказы, тыканье в грязь... Да еще и Каспар- старший, как ни странно, возникший из ниоткуда и попросивший помощи. Правда, вознаграждение, вознаграждение всегда шло потом. Карл знал это, и теперь у него была почти свободная неделька, потому что всю эту надоедливую чепуху мог спокойно разобрать и секретарь, за все годы работы с ним изучивший принцип работы Розенблатта- старшего от корки до корки.
Министр стоял перед зеркалом в своей квартире, пытаясь завязать галстук, но руки не слушали его. Нервы от работ или от грядущей встречи с сыном, которую мужчина прокручивал бессонными ночами, желая, чтобы все прошло как по маслу? Хотя сын пошел характером не только в Карла, но и в мать, поэтому он знал, чем могла обернуться эта встреча отца и сына.
Кто был заблудшим в этой картине? Сын, что избрал место генпрокурора, или же Карл, все эти годы косвенно помогавший Эрвину и абсолютно не ставивший себя как любящий отец? Розенблатт грязно выругался, отбрасывая так и незавязанный галстук на тумбочку. Заблудший сын, заблудший отец... Какая к черту разница?! Мужчина взглянул на свое собственное отражение в зеркале. Вся усталость и изнуренность скрывалась за блеском этих глаз и опрятности.
Машина рассекала улицы Берлина, а за этими толстыми темными стеклами Карл наблюдал жизнь, кипевшую в городе, хотя... Поправляя солнцезащитные очки, Розенблатт откидывается и пытается успокоиться, привести себя в нормальное состояние. В руках - подарочный пакет с дорогостоящим коньяком многолетней выдержки, и министр надеется, что хоть это как- то поубавит ту нарастающую атмосферу, что так явно начинала проявлять себя с каждым новом поворотом, с каждой новой остановкой перед светофором, с каждым новом приближением к дому, где жил Эрвин.
А вот и дверь младшего. Как Дамоклов меч, но всю бурю, таившуюся в душе, мужчина заглушает тем, что думает о работе, что ждет завтра или послезавтра. Звонок в дверь, некоторое молчание, и... Двое - сын и отец- сталкиваются нос к носу в дверях. Отец же, все еще не снимая очки, поначалу оглядывается по сторонам, проверяя, не было ли за ним хвостика, затем же с полным удовлетворением снимает очки, говоря:
- Наверное, я должен сказать "Доброго времени суток", - а большее на языке и не вертится. Ну не может он кинуться в объятия, сказать "ах, прости меня, старого дуралея, за то, что не посещал тебя в больнице!". Нет, Розенблатт считает, что его жестом извинения было то, что к Эрвину никто не докапывался в больнице из всех этих газетчиков. Нет, скорее, Розенблатт - младший должен его даже поблагодарить за это. Но этого не случится, Карл это прекрасно знает и отлично понимает.
Отредактировано Karl Rosenblatt (2013-09-18 23:22:05)
Поделиться42013-09-18 23:53:52
- ...здравствуй, папа.
Вообще-то звонок в дверь был последним звуком, который хотелось бы сегодня услышать, ибо первой мыслью, мелькнувшей в голове после звонкой трели, было "меня пришли добить". В буквальном смысле. Мало ли, что ещё захотят сделать отморозки из пресловутого "Чёрного шторма", прознав, что недобиток вышел на свободу и снова стал лёгкой мишенью.
Нет, разумеется, после того случая въезд в двор многоэтажки стал контролироваться лучше. И, конечно, абы кого пропускать на территорию охрана больше не могла. Печально, что для этого кто-то должен был пострадать.
Даже в Германии работал старый русский закон: пока гром не грянет - мужик не перекрестится.
Дата выписки официально не оглашалась, хотя публичность требовала обратного. Эрвин поломался, прикидывая, а не сделать ли вид, что его всё ещё нет дома, но переступил через себя, пообещав про себя, что первому журналисту, который сунется спросить, как же герр прокурор себя чувствует, герр прокурор отвернёт голову и спустит с лестницы. Вместе с головой.
Отец, как обычно, был подтянут, бодр, одет с иголочки - хоть сейчас на обложку "Вестника Берлина", честное слово. Он виртуозно умел заставить кого угодно почувствовать себя рядом с собой совершеннейшим днищем, а, чтобы уронить самооценку растрёпанного помятого Эрвина, в данный момент не нужно было прилагать особенных усилий.
- Какого ещё времени суток? Вроде бы всем ясно, что сейчас утро. Ладно, - Эрвин вздохнул и отошёл от дверного проёма, - заходи, не выгонять же тебя, раз пришёл.
Рассыпаться в сердечных приветствиях, бросаться родителю на шею и слёзно уверять в том, как он скучал, Эрвин не намеревался, ибо нехуй. Впрочем, обиженно дуть губы и воротить нос было ненамного умнее.
- Чайку выпьешь? - Эрвин скрестил руки на груди, невольно закрываясь от отца и стараясь оправдать не до конца застёгнутую выцветшую рубашку, в которой даже наедине с собой ходить было стыдно, - Хотя, я смотрю, ты со своим.
Начинать разговор с отцом всегда было трудно, но сегодня в кои-то веки придумывать первые слова предстояло Карлу, раз уж это он нынче искал встречи и даже нашёл время приехать лично.
Страница: 1
