Тот вечер ничем не предвещал знаменательного знакомства. Он вообще был самым обычным, если не брать в расчет, что Райхе нарушил собственный принцип, гласящий, что лучшее средство забыть о проблемах это выпивка и бабы - в больших количествах, но проблемы после возвращения из финской земли на славную родину были слишком серьезными, чтобы их можно было утопить в стакане, а женщины…  Какие, дьявол подери, женщины в баре с отвратительным названием «СССР», куда его притащили не в меру любопытные сослуживцы?
«Это будет интересно!» - ничего интересного в толпе еще каким-то чудом не депортированных русских Райхе не нашел.  Занятным было другое - почему этот пережиток пост-военного русско-немецкого сотрудничества все еще открывал по вечерам свои обшарпанные двери, и в какую сторону все это время смотрела Гемайншафт.
Райхе уже физически воротило от обилия русской речи, когда он послал к чертовой матери своих неуемных коллег и, наконец, выбрался на свежий воздух. И практически столкнулся с миловидной девушкой, явно направляющейся туда, где еще обитал призрак коммунизма. Эрих сходу выдал, что в этом отвратительном месте совершенно нечего делать, особенно такой милой фройлян. Его, разумеется, не послушали и вежливо, но твердо дали понять, что обойдутся без чужих советов.
Тогда в сознании Райхе в неравном бою сошлись не вовремя проснувшийся патриотизм, пытающийся пресечь любую мысль о возвращении в заведение с девизом водка-матрешка-балалайка, и еще более неуместное, подогретое выпитым спиртным благородство, которое утверждало, что он должен... прям-таки обязан! проследить, чтобы с юной фройлян – а Эрих не сомневался, что девушка была немкой – ничего не случилось в обществе полудиких русских.
Патриотизм проиграл, и Райхе отправился обратно в последний оплот коммунизма. Со второй попытки разговор завязался удачней… Час-другой они провели, непринужденно болтая о всякой ерунде. Эрих привычно сыпал красноречием, воодушевленно рассказывая о суровых буднях военного летчика и тяготах военной жизни…
Когда Хельга изъявила желание покинуть это гнилое местечко, Райхе по всем канонам жанра предложил подвезти свою новую знакомую. Она к его удивлению согласилась... а потом они подъехали к КПП резиденции канцлера, и Хельга очаровательная-знакомая-из-бара неожиданно стала Хельгой Энгельберг, дочерью славного вождя и фюрера всея Германии. От осознания такой незамысловатой истины летчик окончательно протрезвел. Пожалуй, кто-то другой определенно порадовался бы такому знакомству, которое при правильной линии поведения определенно сулило немалые выгоды в будущем. Но прямолинейный как шпала Райхе о возможных преимуществах задумывался в последнюю очередь, и поэтому флегматично решил все спустить на тормозах.
Спустить не получилось – к большому удивлению Эриха Хельга дала о себе знать через несколько дней и высказала пожелание… полетать. В прямом смысле слова.  Сказать, что подобное заявление удивило Райхе – означало не сказать ничего.
Он не стал утруждать себя вопросом, почему фройлян Энгельберг выбрала такой, мягко говоря, необычный способ продолжения знакомства. 
Но… полетать, так полетать. В небе. С дочкой фюрера.
Летать им предстояло на стареньком, но надежном Цессна-182. К выбору самолета Эрих подошел ответственно, но и не без задней мысли - если Хельга Энгельберг действительно настолько отчаянная и смелая девочка, что готова вручить свою жизнь человеку, которого видит второй раз в жизни, то его  задумка ей понравится.
По договоренности Райхе встречал Хельгу уже на частном аэродроме. Завидев подъезжающий автомобиль дочки канцлера, Эрих мысленно усмехнулся, еще раз отмечая свою исключительную особенность попадать в совершенно нестандартные ситуации. Подошел к остановившейся машине.
- Здравствуй, Хельга. Готова покорять небо? – с улыбкой поинтересовался летчик, подавая руку фройлян Энгельберг.