…Максимилиан уже полчаса мерил размеренными и неспешными шагами свой офис, умело маневрируя между мебелью и дорогими антикварными предметами интерьера. За окном моросил слабый дождь, окутывая Берлин серым мокрым покрывалом, из-под которого город не мог выбраться вот уже вторую неделю к ряду. День, начавшийся как обычно с суматохи и уймы дел и вопросов, разрешить которые способен только герр Хаузер, обещал стать хуже обычно, и все благодаря семейным делам, тесно переплетенным с личными. Макс ждал в своем кабинете не очередного провинившегося журналиста, а собственного сына. Им предстоял серьезный разговор, а горечь на языка Хаузер старший чувствовал уже сейчас, не произнеся еще ни единого слова.
   Слухи, летавшие в коридорах редакции, скользящие по лестницам и переходам, весело катающиеся в лифтах с приятной музыкой и бьющиеся звонким смехом о большие стекла ближайшего кафе наконец-то достигли ушей нужных людей. И вот он итог – Максимилиан Хаузер, глава национальной газеты, почтенный гражданин Берлина, человек, вхожий в кабинеты власти и имеющий друзей и врагов во всех отраслях и кабинетах – вынужден будет уволить собственного сына с поста ведущего одной из самых популярных передач на немецком телевидение. И что самое неприятное  - увольнение было лишь одной каплей в океане проблем, в котором барахтался Хаузер младший.
   Стук в дверь, настойчивый и резкий, шум шагов, и короткое приветствие – Каспар всегда отличался подобным поведением, и Макс порой жалел, что в свое время не уделял сыну больше времени. Возможно, будь он с ним ласковее, или наоборот, строже, события последних недель имели бы другой оттенок и направленность.
- У меня для тебя две новости, Каспар. Одна плохая, и вторая тоже плохая. Сядь. – Максимилиан указал сыну на кресло напротив своего стола, а сам занял свое место за рабочим столом, сложив руки в замок и уперевшись о них подбородком. - Ходят слухи, мой дорогой мальчик, что ты связался не с теми, с кем следует. – Хаузер старший покачал головой и вздохнул, откидываясь на спинку своего кресла и внимательно наблюдая за сыном. – И это привело ко второй плохой новости за день.
   Максимилиан изучал Каспара придирчиво и дотошно, стараясь разглядеть в его лице хоть тень эмоций, способных открыть правду. Но журналист был спокоен, и лишь уголок губ его дрогнул в нервной улыбке. В такие моменты его сын был особенно похож на своего отца в молодости, когда слишком многое свалилось на его юные плечи, но возможности сбросить этот груз не было, и приходилось идти вперед, с высоко поднятой головой и кривой улыбкой на лице.
- Ты уволен. – Произнес он сухо и сложил руки на груди, пристально смотря сыну в глаза. По реакции сына Макс сможет понять многое, если не все. Теперь его ход.

Отредактировано Maximilian Hauser (2013-10-13 03:37:56)

…Шквал вопросов, пенящийся возмущениями и повышенными интонациями, с шумом разбивался о непроницаемый взгляд Макса, не оставляя Хаузеру младшему никаких шансов пронять его и достучаться до сердца, души, разума или всего сразу. Слишком долго он тренировался свою выдержку, слишком много времени потратил на шлифовку самоконтроля. Каспар и раньше любил устраивать сцены, и Максимилиан лишь надеялся, что в этот раз обойдется без истерик и ни один предмет в его кабинете не пострадает от юношеского энтузиазма и пыла.
- Прекрати нести чепуху. Здесь не твое шоу, а я не восторженная публика, готовая есть с твоих рук. – Максимилиан резко поднялся со своего кресла и, оперевшись руками о стол, склонился в сторону Каспара. – Ты прекрасно знаешь, из-за чего весь сыр-бор, мой дорогой отпрыск. – Сын сверлил его взглядом, и Макс отметил про себя, что хоть что-то его сын все-таки перенял у него. – Поэтому пока ведется расследование твоей причастности к… – Хайзер старший замялся, что бывало с ним крайне редко, пытаясь подобрать нужные слова, - …пока идет расследование, ты отстраняешься от работы.
   Хаузер старший прекрасно знал, чем ему может грозить подобная вольность. Решение по поводу Каспара должно было быть четким и однозначным – увольнение без возможности восстановления в должности. Но Максимилиан был уверен в том, что даже если его сын и замешан в общении с Сопротивлением, он будет достаточно умен и изворотлив, чтобы избежать реального наказания. В конце концов, он из породы Хаузеров, а они никогда не сдаются без боя и попыток отстоять свое мнение и правоту. Максимилиану не хотелось сейчас думать над тем, были ли правдой слухи насчет его сына, но даже если Каспар выбрал свой путь, значит, он имел на то веские причины. Его сын не дурак, и Хаузер это прекрасно знал, в отличии от сына, который всегда считал его отношение к себе в крайней степени несправедливым и незаслуженным.
- Тебе нужно подписать вот эту бумагу, и можешь быть свободен на все четыре стороны. – Макс протянул сыну белоснежный лист, испещренный мелким шрифтом.  Выражение лица Каспара, после того, как он увидел написанное в документе, было бесценным. «Нас могут прослушивать и вести скрытое видеонаблюдение. Будь умным мальчиком и сделай все правильно» - такая строка красовалась внизу листа, над полем с печатью и подписью Максимилиана. Пустым оставалось лишь поле для росчерка Каспара. – Но может, сначала у тебя есть, что сказать? – Хаузер старший криво усмехнулся и вновь занял свое место в кресле, наблюдая за собственным сыном и мысленно скрестив пальцы. - И постарайся излагать свои мысли спокойно и четко, я устал от количества вопросительных знаков в твоих предложениях.
  Дамы и господа, шоу начинается.