После "потери сознания" на сцене, Джулиану привели в чувства и отправили в гримёрную, где уже ждал её врач, который выписал ей успокоительное и сказал, что всё обойдётся. Женщина немного полежала на бархатном диванчике, для виду, а потом начала переодеваться. Длинное чёрное вечернее платье отправилось в специальный чехол, а сама певица переоделась в элегантный костюм, состоявший из узкой чёрной юбки, красной блузки и чёрного пиджака. Сапоги на шпильке прекрасно смотрелись с классическим пальто с шикарным меховым воротником. Взглянув на своё отражение в зеркале напоследок, Дистлер направилась выходу. Женщина шла по коридорам театра, громко стуча каблуками, и думала о том, что сегодняшний триумф запомнится надолго. Не каждый же день в оперном театре производят аресты. А тут целых три предателя и все занимали некоторые места в Гемайншафте. Но ничего они не первые, они не последние. Джули, словно чёрная вдова, намеревалась простись по многим высокопоставленным сторонникам режима. Не зря же она на столь короткой дистанцией со СМИ. Как и положено знаменитости, она следила за всем, что творилось в стране и в то же время, чтобы создать ложное впечатление открытости, она охотно давала интервью, участвовала в различных передачах, выступала на частных и публичных мероприятиях, посещала светские вечеринки высокопоставленных членов Нового Рейха.
   Вот она уже вышла на улицу. У театра её ожидал кавалер. Высокий, статный мужчина в длинном пальто, дорогом костюме, и блестящих ботинках казался строгой статуей, стоявшей на страже театра. Однако Джулиана знала, что Клаус просто ожидал её.
- Какой чудесный вечер, герр Бернштайн, - очаровательно улыбнувшись, проговорила женщина, подходя к кавалеру. - Я так и знала, что встречу на входе тебя, поэтому использовала свои лучшие духи. Извини за мой измученный вид, на сцене мне стало нехорошо. Даже вызывали врача.
   Манера быть весёлой и дружелюбной, несерьезной, вежливой и чрезмерно эмоциональной, казалось бы, уже въелась в душу Джули. Вне своей квартиры или штаба Сопротивления она не могла вести себя иначе. Ну как ещё должна вести себя светская львица с тонкой творческой душой?

Клаус был единственным призраком её прошлой жизни. Живым призраком. При этом он, так же, являлся одним из немногих, с кем Джули действительно было приятно находиться наедине. Она была в восторге от его хладнокровия, от его актёрских талантов и особого сарказма, присущему только одному единственному мужчине, Клаусу Бернштайну.
   Удивительно, как мой бывший муж смог найти с ним общий язык. Он был светлым, открытым человеком, настолько честным и наивным, что казалось, Клаус мог просто сломать его, как он ломал многих других. Но он не сделал этого. Почему? Бедный, бедный Гилберт. Раньше мне ужасно не хватало его. Я и до сих пор вспоминаю, как мы были счастливы. Но кто прошлое вспомнит - тому глаз долой. Мои глаза мне ещё нужны. Что же до Гилберта и Клауса, они действительно были хорошими друзьями. Я никогда не вмешивалась в их разговоры, никогда не хотела мешать их общению.
- Значит не зря я выбрала самые дорогие в салоне, - женщина улыбнулась и отправила Клаусу воздушный поцелуй. - Правда они должны были поразить другого мужчину, но я решила, что с него будет достаточно более дешёвых духов. Всё самое лучше, тебе, Клаус.
   Джулиана подошла к Бернштайну и взяла его под руку. Она всегда так делала: нагло юркала под его бок или хватала за руку, иногда за рукав. Её не особо заботило, нравилось ему это или нет, главное, что это нравилось ей. Остальное - неважно. Так, формальности.
- И ты дашь мне консультацию, доктор? Пожалуй я действительно в ней нуждаюсь. Знаешь, директора наняли нового осветителя, а он совсем безрукий. Свет падает так, что кажется, будто мне лет пятьдесят! Я, конечно, его поколотила, но моё эмоциональное состояние подавлено. Я нуждаюсь в помощи профессионала...
   Она заглянула в глаза Клауса и ехидно улыбнулась, показывая меховой воротник.
- Эта бедная маленькая норочка отдала свою жизнь, чтобы согреть мои хрупкие плечи. Сам-то не околел, пока ждал меня?