Никто не мог остановить Ларса, если он уже что-то решил, об этом знала вся его команда, в том числе и Ева Майнхофф, которая смирилась с этим печальным фактом, но ни в коем случае не поддерживала. Оливеру Бахману, понятное дело, переубедить Баадера не удалось – кишка тонка. Пока они сидели, запершись в интернет-кафе со своими ноутбуками, Сопротивление активно подбиралось к верхушке власти – а теперь Бахман вдруг решил собрать лавры победителя и оставить их себе. ЩАС.
На всю группу, состоявшую едва ли из десятка человек, напялили темно-синюю спецовку – ее притащил Ларс из автомастерской, так что местным женщинам оставалось только срезать эмблемы с курток. Внутрь они пронесли огромную установку, ящик для инструментов, в котором явно лежали не инструменты, и стремянку – ну это так, для вида.
Дело оставалось за малым. Вход им обеспечил Каспар – отлично сработал парень, пусть и улизнул почти сразу, чтобы его не увидели. Не его вина, что он боится за свою шкуру. Он не привык к жизни джентльмена удачи.
- Пошевеливайтесь, - бросил Ларс через плечо, глянув украдкой на тощего Бахмана. Он вообще не вписывался в ряды сопротивленцев – тощий, обросший задрот, сотню лет не видевший дневного света. Стоит отдать ему должное – его голова отлично варила при всей внешней неприглядности.
За ним молчаливой тенью проскользнул Константин Рихтер, а следом и верная французская радикалистка Ирэн. «Она ни за что не упустила бы такого случая поквитаться со средствами массовой информации. С ее-то принципиальностью и жаждой справедливости».
Больше никого из сопротивленцев он не пустил на дело – они были нужны снаружи для контроля ситуации, а людей Бахмана Баадер видел второй раз в жизни. Желания знакомиться ни тогда, ни сейчас не появлялось. «Чтобы работать в команде, надо доверять людям. Как можно доверять этим людям, когда у них на рожах написано, что они редкостные ублюдки?»
- Сейчас идем в подсобку и разбираем инструменты. Начинаем ремонтные работы ровно через пятнадцать минут. Выходим по два человека.

- Вам лучше сказать об этом герру Баадеру, фрау Лоран, - вполголоса отозвался Бахман на просьбу Ирен, поудобнее перехватывая злосчастную стремянку.
Женщина не просто так говорила: те, кому не посчастливилось бывать в одном помещении с Оливером и Ларсом достаточно долго, знали, что любой обмен репликами между ними закончится перепалкой. Поэтому Оливер старательно терпел паясничество нового соратника, хотя, признаться, он невероятно от него устал. Сколько можно раздавать указания, будто они на миллион раз между собой не повторяли всё это, не делили шкуру не убитого медведя много дней подряд... Только в кино команды отважных героев озвчивает каждый свой шаг - чтоб зрителям было яснее. А им никакие лишние свидетели не были нужны.
Оливер поймал взгляд Константина и указал ему кивком головы на Ларса: "Приглядывай за этим шутом". Может, если Рихтер станет следить за Баадером, у него самого пропадёт желание чудить: по части экстравагантности и любви к показухе Рихтер явно уступал новому соратнику. К тому же, Оливер всё ещё доверял Константину, хотя тот много раз уже доказал, что делать этого не следует. Ведь он возьмёт и всё равно поступит по-своему, общее благо для него всегда будет лишь на втором месте после чего-то, что по его мнению правильно. Это именно Константин и никто иной погубил Марка. Из-за Константина Оливер поклялся отдать свою жизнь прежде, чем погибнет кто-то ещё из тех, кого он втянул однажды в это.
Пока Ларс снова не начал заводиться от оброненной Бахманом реплики, последний успел скрыться в любезно предоставленном им помещении. Шустрый Каспар Хаузер куда-то пропал из виду, было бы неплохо ещё увидеть его в ближайшее время. Бывший ведущий, может, слегка параноил, ведь за предательство его по головке не погладил бы ни папочка, ни компетентные органы. Впрочем, когда мстишь за увольнение, надо понимать, что такими вещами не играются.
В подсобке Бахман сбросил в плеча совершенно лишнюю стремянку, которую прихватили исключительно для антуража. Чья это вообще была идея?..
- Девять пятьдесят восемь, - сообщил он негромко хавозящим вокруг сообщникам. Все или почти все как раз находились приблизительно в двухминутной готовности, - Я пойду первым.
Пока никто не решился  оспорить право Оливера выступить в авангарде, он кивнул своей паре, дёргая головой в сторону выхода. Итак, объявляется первая часть Марлезонского балета