Участники:
Siegmund Gunther
Irène Laurent
Время и место:
Берлин, парк Фридрихсхайм, 14 мая 2020 года.
События:
Вскоре после разгона очередной антивоенной студенческой демонстрации в Берлине, Зигмунд Гюнтер больше не мог мириться с тем, что происходит в Европе. В конце концов, существует та невидимая черта, после которой война становится нужной не солдатам и офицерам, и даже не высшему командованию, но нужной политикам - вернее, такими представлены почти все войны. Такие войны, как правило, становились началом конца многих великих государств, казавшихся нерушимыми.
Случайная встреча с незнакомой женщиной, преподающей в университете и имеющей французское имя, повлечёт за собой долгий разговор. В конце концов, рано или поздно появятся люди, которым можно выговориться обо всём.
Пустынный вихрь в берлинском парке.
Сообщений 1 страница 6 из 6
Поделиться12014-08-09 23:04:26
Поделиться22014-08-09 23:26:47
Зигмунд уже третий час прогуливался по Берлину, но причина была не только в том, что он любил дышать свежим воздухом. Изначально всё было гораздо прозаичней - несмотря на внешний порядок, квартира довольно редко проветривалась, и подчас это становилось невыносимым. Хорошенько протерев пыль и открыв окна, Гюнтер, как правило, отлучался на долгую прогулку по городу, и это было так раза три в неделю.
Периодически, присев в каком-нибудь укромном месте, он доставал блокнот и делал небольшие заметки - после Ливии, несмотря на долгие годы, многого Гюнтер не помнил, а именно - повседневности. Конфликт в Ливии занял не больше месяца, сначала - высадка по всей ширине побережья Ливии и боевые действия в городах, а потом - долгая и кропотливая война с ливийскими партизанами в пустыне. Жизнь скакала, как хорошая лошадь, и необходимо было найти моменты спокойствия.
А вот для чего Гюнтер делал это - он не знал и сам. Сам себе ответил однажды - "Для себя", и тут же сам себе и сказал: "Нет, не для себя". Казалось бы, просто пробубнил под нос то, в чём сомневается лично - но для Зигмунда это было совершенно неизвестным, почти нагонявшим страх, ощущением. Тогда, помолчав несколько секунд в полном ступоре, и всё же убедившись, что раздвоения личности от нескольких лет одиночества и холостяцкой жизни не произошло, он отправился гулять как ни в чём не бывало.
Сев на одну из скамей под сенью распускавшихся деревьев, Зигмунд задумчиво глянул на бронзовый бюст Фридриха Второго, короля Пруссии. Почти всегда, глядя на портреты и скульптуры многих исторических личностей Германии, как правило - политиков и полководцев, Зигмунд горько усмехался, думая, что очень многие, даже бесславно отправившийся к праотцам Адольф Гитлер, перевернулись бы в своих гробах, посмотрев на то, что творится в Европе сейчас.
Убрав блокнот, Зигмунд закурил сигарету. Место как раз подходило - пепельница совсем рядом, а под деревьями гулял лёгкий ветерок, прогонявший от табачного дыма смольную тяжесть, какая обычно бывала в солнечные, безветренные дни. Прикрыв глаза, Зигмунд поднял голову и уставил взгляд в небо.
Нескольких секунд хватило, чтобы немного расслабиться. Не желая терять хватки, Зигмунд достал блокнот с карандашом снова и продолжил вспоминать.
Отредактировано Sigmund Günther (2014-08-09 23:28:03)
Поделиться32014-08-14 19:03:06
Парк — это прекрасное место для отдыха от назойлового шума мегаполиса и спокойного созерцания природы, но не в этот раз и не для Ирен Лоран. Еще с самого начала ее деятельности в Сопротивлении покой ей только снился. Дело было не в трудоголизме, а в назойливых мыслях, что не хотели уходить из головы ни днем, ни ночью. Для знакомых Ирен могла выглядеть вполне спокойной и умиротверенной, а умом она была где-нибудь в предстоящей операции или в воспоминании о недавних событиях, анализируя, анализируя каждый шаг. Даже ночью, во время беспокойного сна, граничащего с бодрствованием, в голове то возникали, то расстворялись неясные образы оппозиционеров, полиции, речей, выступлений, пикетов, акций... Все участники действия представлялись фигурками на шахматной доске, а ближайшей задачей было попытаться предугадать действия противника на несколько шагов вперед.
Траектория движения бродящей по парку Ирен могла показаться причудливой. То резко убыстряя ход (на ходу лучше думается), то сев на ближайшую скамейку, в задумчивости оперев голову о руки, то изредка останавливаясь, чтобы взглянуть на очередной монумент, она совершала эту прогулку без какой либо цели или конечного пункта, целью здесь был сам процесс, дающий, наконец, возможность все обдумать, когда тебя никто не отвлекает и не мешает.
А думать было о чем, особенно после позавчерашних событий. Атмосфера с каждым днем накалялась, теперь уже давно было очевидно, что простыми демонстрациями дело не закончится — полиция явно показала, что гибель протестующего студента — это лишь меньшая жертва, которую они готовы принести ради установления своего режима. Очевидно, что Энгельберг и приспешники не сдадутся без боя. Выход оставался только один — революция. Впрочем, это было целью Ирен с самого начала. Сейчас главная задача — раскрыть людям глаза на то, что происходит. Если действия полиции и правительства усилят недовольство в обществе, это будет только на руку оппозиции.
Спокойным шагом Ирен дошла до небольшой аллеи, там и тут уставленную бюстами и портретами всяких исторических личностей. Но здесь ее внимание привлекли не стульптуры, а некий человек с явно военной выправкой, что-то сосредосточенно записывающий в блокнот. Профессор никак не могла отделаться от мысли, что где-то уже видела этого человека, причем совсем недавно. Не было ли это как раз на том митинге? Коль скоро это была ближайшая к ней скамья, Лоран решила утолить свое любопытство и тихо подошла к человеку.
— Прошу прощения за беспокойство, месье, могла ли я видеть на позавчерашней демонстрации? — едва уловимый французский акцент делать тихий голос Ирен чуть более звонким.
Поделиться42014-08-14 20:58:02
Затушенный окурок отправился в урну, и Зигмунд продолжил делать редкие записи. Вспоминалось мало - общая ситуация на фронте, так сказать, сводки, вперемешку с боями, моментами из жизни солдат и офицеров. Многое из того, что Зигмунд держал в памяти от начала и до конца, было также вперемешку, без определённого хронологического порядка, записано на первых страницах - были и курьёзные моменты, были и трагические. Вторых было больше - как и всегда, но первые почему-то имели большую ценность - как-то компенсировали общую печальную и драматическую картину. Арабы оказались на редкость фанатичными воинами - кто-то из подчинённых Зигмунда сравнил войну в Ливии с Восточным Фронтом Второй Мировой. Другой тут же возразил что-то про корпус Роммеля.
А была некая смесь, отметил Зигмунд.
Размышления были прерваны робким вопросом:
- Прошу прощения за беспокойство, месье, могла ли я видеть на позавчерашней демонстрации?
"Месье? Не во Франции ли я?"
Подняв глаза, Зигмунд увидел перед собой средних лет светловолосую женщину, и самой первой мыслью, пришедшей в голову, была ирония: "Сейчас она разболтает меня на разговор, и потом достанет значок Гемайншафта и сообщит, что я арестован". Ливия многому научила Гюнтера - вчерашние мирные арабы, в большинстве случаев не обращавшие внимания на захватчиков и иногда угощавшие их фалафелем и прочими радостями ближневосточной кухни, ночью доставали ржавые автоматы и нападали на патрули и блокпосты. Здесь могло быть то же самое.
- Довелось эту демонстрацию наблюдать. Мадам?.. - нейтрально ответил Зигмунд. Пёс его знает, может быть, и не Гемайншафт, а только в голове Зигмунд лихорадочно перебирал мысли - не попадался ли он на глаза полиции? Не увязался ли за ним какой-нибудь "хвост"? И чем отставной офицер мог привлечь внимание обычного человека?
Отредактировано Sigmund Günther (2014-08-14 21:18:55)
Поделиться52014-08-15 00:43:13
Реакция была не самая теплая, впрочем, этого и следовало ожидать. После последних событий в любом прохожем чудился пес Гемайншафта, если не хуже. Ирен это было знакомо больше, чем кому бы то ни было — уж кому-кому, а ей следовало бояться больше всего, это она представляла режиму вовсе не мнимую, а очень даже реальную опасность и как террорист, и как «поставщик» новых членов оппозиции, да еще и затесавшийся в самых недрах государственного института массовой промывки мозгов неокрепшей молодежи — системы образования.
А существует ли вероятность того, что и перед самой Лоран сейчас сидит не кто иной, как сотрудник Гемайншафта собственной персоной? Чем черт не шутит, не просто же так он «наблюдал» самое пекло событий в Берлине. «Стоит быть аккуратнее». Впрочем, пока собеседник не производил такого впечатления.
Ирен понимающе кивнула и представилась:
— Меня зовут Ирен Лоран, я профессор философии.
Она мягко улыбнулась, достала из сумочки небольшую визитку, на которой серебристым по белому был акккуратно отпечатан герб университета Гумбольдта, и протянула ее мужчине.
— Эти волнения... — самое время изобразить из себя сердобольную училку, — В этот раз, к несчастью, не обошлось без жертв среди демонстрантов. Хоть те молодые люди и не были лично моими студентами, — а могли бы быть, многие активисты СОД, участвовавшие в выступлениях, были самым непосредственным образом связаны с университетом и Ирен Лоран, — Все же это ужасная трагедия.
Отредактировано Irène Laurent (2014-08-15 00:44:18)
Поделиться62014-08-15 02:15:36
- Зигмунд Гюнтер. Гауптман сухопутных войск в отставке, - кивнул Зигмунд, принимая визитку, - Сейчас цепным псом не работаю уже несколько лет, - поспешил улыбнуться он.
Да, странно. Вроде бы люди смотрят друг на друга, но настоящих, внезапных знакомств Зигмунд не видел уже долго. Видел - тянутся люди друг к другу. Случайные взгляды, улыбки, иногда - одно место в кафе или общественном транспорте. И - вот так, ни у кого не хватает смелости слово сказать. А тут - профессор Ирен Лоран с ходу определила Зигмунда как участника позавчерашней акции протеста, да и как сказать - участника, просто-мимо-проходил, когда полиция начала лупить протестующих и образовалась дикая свалка.
- Мне кажется, что всё, что происходит здесь... трагедией не назовёшь, а что-то посильнее. Трагикомедия-фарс, поставленная режиссёром-дилетантом, - ответил Зигмунд, утаив, что позавчера вытащил из самой гущи свалки молодого парня, на которого обрушился град ударов. Полицейские отходили его по голове, рёбрам и ключице, да если бы просто так, чтобы успокоился - лупили они с размаху, с широкой душой; в процессе экзекуции парняга орал так, что Зигмунду жутко стало - шумно было кругом, но его вопль особенно выделялся. Вытащив парня, Зигмунд всё же принял на себя несколько ударов и схлопотал резиновый заряд в плечо - больно, но всё же Зигмунд удержался и быстро протащил парня за шкварник через давку до ближайшего переулка.
- Я в своё время был на одной из антивоенных акций пару лет назад. Такого не припомню, чтобы происходило. Вы, может быть, удивитесь, почему так получилось - офицер на антивоенных акциях. Но причина этому есть, - Гюнтер, в глубине души назвав себя идиотом, извлёк сигарету, - Я надеюсь, вы не против?..
Уж коль пошёл разговор - значит, пошёл, решил для себя Зигмунд. "Даже если что, всё равно с ней справлюсь, а потом придётся что-то предпринимать..."
Бывают моменты, когда все слова бьют через край. И Зигмунд, опять же втайне, надеялся, что получится. Проблемы он создаст только себе сам, если что.
Отредактировано Sigmund Günther (2014-08-15 02:17:55)
