Кфир проснулся в это утро, проклиная все на свете. Накануне пришла СМСка о сборе штормовиков в штаб квартире. Если ему прислали ее, значит, ему надлежит там быть. Еще в Тель-Авиве во время подготовки Бен-Зераху вдалбливали, что легенду пропойцы следует поддерживать не просто полосканием рта и обливанием одежды алкоголем, а «вчерашним амбрэ». И приходилось следовать этому, напиваясь в одного в своей квартирке во Фридрихсхайне вечером, накануне сборов «Шторма», чтобы «правильно благоухать» на другой день. Кфир мысленно матерился на свою долбанную легенду, из-за которой он вынужден был сажать печень. Но со временем планировал «отыграть» для окружающих переход алкаша в трезвенники. А пока он был в организации террористов новичком, приходилось мучиться…
Закинув в рот пару таблеток аспирина, выпив разом литр воды и включив кофеварку, Кфир поплелся в душ, но мылся не целиком, а только то, что останется под штанами. Ну, и зубы почистил, и слегка умылся. Вымыться нормально он сможет только после визита в «Шторм». Чуть-чуть ожив, Кфир все же чувствовал себя немногим лучше прежнего. Перед походом в штаб он все равно прополощет рот дешевым мерзким шнапсом, но сейчас, когда находился наедине с собой, мог себе позволить просто нормальную чашку хорошего арабского кофе с бодуна. Натянув чистые трусы и несвежую футболку (легендой ему полагалось носить всю одежду по неделе, не меняя, чтобы откровенно вонять, но Бен-Зерах не мог себя заставить не менять нижнего белья), Кфир поежился от омерзения при прикосновении к липкой коже на спине и груди грязного заношенного хлопка. Бриться он не собирался, двухдневная щетина добавит его внешности отталкивающего «шарма». Сев на стул на кухне (как же здорово совсем не шевелиться, когда ты с перепоя) и медленными глотками выпил кофе – единственный светлый момент в это сраное утро… Затем растрепал руками шевелюру вместо расчески, заставил себя надеть грязные штаны, вытянутый полушерстяной свитер, вчерашние носки и потасканную «аляску». Обулся в высокие берцы военного образца, кинул во внутренний карман фляжку с самым гавенным шнапсом , который только смог найти в Берлине, сунул сзади за пояс «глок-26» с полной обоймой (это вполне соответствовало его легенде полукриминального типа), проверил потайные карманы с тремя пакетиками травки и презервативами, и покинул квартиру, включив скрытую сигнализацию на случай появления тут непрошенных гостей. Если кто-то вломится сюда, то ему придет предупреждающая СМСка. Но эту квартиру Кфир намеревался в ближайшее время засветить штормовикам, все равно вычислят.
Выйдя из квартиры и запирая дверь, Кфир увидел, как к себе домой входит его престарелая соседка – фрау Мольке. Она осуждающе посмотрела на помятую морду, потасканное тряпье и торчащие волосы мужчины. Соседство с опускающимся алкашом ее явно не радовало, но, видимо, денег на переезд более приличный район не было. Кфир ухмыльнулся ей в ответ самой мерзкой из своих ухмылок, и бабка нырнула в свою квартиру, быстро захлопнув за собой дверь. Отлично, соседи не желают иметь с ним дела, и это агента вполне устраивало. До сбора в штабе было еще два часа, за которые Кфир намеревался отметиться у Лары (два дня уже не заходил к ней, нельзя спускать девочку с крючка) и просто прогуляться, чтобы тяжелую голову прояснить хоть немного. Во рту было кисло и мерзко: кофе провалился без следа, не оставив даже мало-мальского намека на свой аромат. Придется потерпеть…
Кфир направился в сторону квартала «красных фонарей» пешком, автоматически регистрируя людей вокруг. Слежки он не заметил. По пути купил свежий номер Berliner Tageszeitung и позволил себе посидеть на ящиках из-под молока на задворках небольшой продуктовой лавки. Людей тут практически не было, а Кфир не хотел, чтобы кто-то испытал удивление от созерцания полубомжа, внимательно читающего одну из центральных газет. Не подходило это образу агента. Просмотрев колонки, ничего особо нового Кфир не увидел. Те же «песни о главном» националистической клики с призывами к народу (и ведь многие хавают и готовы шагать строем по команде сверху), гневные возгласы по поводу сепаратных переговоров НАТО с арабскими странами, соседствующими с нефтеносной Ливией, намеренно позитивные сводки из зон военных действий на севере Европы, пустые статьи о деятелях политики и культуры, «возрождающих великую нацию». Бен-Зерах знал, что с Ливией давно уже все решено. НАТО стягивало туда войска и флот. И главной их базой был, разумеется, Израиль. В Тунисе, Чаде, Нигере и Судане еще до отъезда Кфира из дома начали размещение ПВО, ракетных и авиационных временных баз. Лидер Египта все еще кочевряжился, не желая размещать на своей территории натовского хозяйства, но и его сломают, никуда не денется. В общем, Ливию уже вовсю брали в плотное кольцо, чтобы разом накрыть там германские вышки. И попутно велась работа с местным населением, чтобы оно развязало повстанческую войну против немцев на своей территории. В арабские террористические группировки американцами вваливались сумасшедшие деньги, лишь бы они организовали внутреннюю освободительную войну в Ливии. Они это хорошо умеют делать. А НАТО им поможет… Он, зараза, всем помогает запускать новые реки крови… Еще одну арабскую страну разорят и вышвырнут ее население в каменный век ради того, чтобы перекрыть Германии поставки нефти. Кфир особой любви к арабам не питал, как, пожалуй, все израильтяне. Насмотрелся во время службы на их бесчеловечность, и теракты в Израиле все еще не были такой уж редкостью… Но методов НАТО все равно не приветствовал. Хотя бы потому, что в осуществлении своих планов на Ближнем Востоке американцы постоянно подставляли Израиль. И если допустить, что хоть одна соседняя арабская страна поднимется в своем развитии до уровня ядерной державы, как Иран, например, то первой желанной целью станет именно родина Бен-Зераха…
Полистав экономические полосы газеты, Кфир усмехнулся. Если даже только четверть из написанного там правда, то немецкая экономика вполне успешно избавляется от всевластия доллара. Частные банки еще три-пять лет назад лопались один за другим, но группу национальных банков поддерживало правительство, и они вполне могли вытащить страну из экономического кризиса. Именно поэтому так живенько засылают в Германию агентов спецслужб. Кфир был уверен, что и ЦРУшников здесь пруд пруди. И не просто так внедряются агенты в силы сопротивления… Не освобождение Германии является целью, а возвращение ее в мировую экономику. И средства для этого наверняка будут использованы самые разные, вплоть до провокации гражданской войны в стране. «Шторм», видимо, еще не понимает, что даже без «помощи» извне, он именно этим и занимается. От террора рождаются только уродливые дети... А задача Кфира – «Шторму» помочь их породить как можно больше. Неправедная и во многом мерзкая работенка, но сам вызвался… Просто потому, что, когда плохо врагам стран НАТО, у них самих – все хорошо. А Израиль входит в состав Северо-Атлантического альянса, являясь крупнейшим его плацдармом на Ближнем Востоке. Так что, в какой-то степени, Кфир тут работал на благо Родины. Некстати всплыли мысли о матери. Она как-то резко постарела после смерти отца. Конечно, она не одна, с ней живет Галит, ее муж и двое шумных племянников Бен-Зераха. Но Кфир все равно о ней беспокоился. И с тоской вспомнил, как они прощались перед его отъездом. Мама знала, где он работает, и все понимала. И смотрела на Кфира так, будто видит его в последний раз. От этого становилось ужасно не по себе…
Прочитав газету и сунув ее в стоящий рядом мусорный контейнер, Бен-Зерах покинул укромный уголок за магазином и, ежась от февральского мерзкого ветра, направился к кварталу «красных фонарей». По пути с досадой вспомнил «прикол» с тайником на дне реки, которая во время аномальных морозов в Европе покрылась толстым льдом. Летом, когда Бен-Зераха только забросили в Берлин, проблем не было: на Даме хватало отдыхающих и пловцов, чтобы можно было незаметно добраться до тайника. И даже соорудить второй – личный. Сейчас Кфир вынужден был пользоваться аварийным: он мог, конечно, поиграть в «моржа», но одинокий придурок в гидрокостюме, пробивающий полынью во льду Даме на виду у всех, это – только для комедии про шпионов-неудачников сгодится…
Оказавшись возле многоквартирного дома, служащего дешевым борделем нескольким бандам сутенеров, Кфир нашел того из них, кто «присматривал» за Ларой. Его звали Гуннаром. Привычно сунув ему две десятки дойчмарок, Кфир спросил:
- Она дома?
- Подожди, она с клиентом, - ответил Гуннар и критически осмотрел кутающегося в куртку Бен-Зераха. – Погулял вчера, видать.
- Было дело, - мрачно согласился Кфир, внутренне радуясь, что он достаточно мерзко выглядит для того, чтоб это сразу бросалось в глаза.
- Молодой мужик, а херней страдаешь, - лениво выдал житейскую мудрость сутенер. – Бухло до добра не доводит.
- Для себя советы прибереги, - вяло огрызнулся Кфир. – У меня все в порядке.
- Ну да, - тут же согласился Гуннар, не желавший злить выгодного клиента. – Тебе видней.
Минут пятнадцать Кфир простоял рядом с ним молча, пока из подъезда не вышел какой-то белобрысый красномордый толстяк.
- Иди, - кивнул на дверь Гуннар.
«Значит, эта жирная здоровая туша была у Лары», - понял Кфир… И представил тщедушное маленькое, почти детское тело проститутки с торчащими ребрышками и тазовыми костями под этой горой жира и говна… Поморщился и шагнул на темную лестницу. Дорогу к «апартаментам» Лары он знал. Бен-Зерах, хоть и пользовался этой девушкой в известном смысле, но в чем-то и жалел ее. Маленькая, худая, страшненькая… С черными коротко остриженными волосами и темными глазами, бледной до прозрачности кожей и почти без груди… Она напоминала ему внешностью жертв Холокоста с фотографий музея Яд-Вашем в Иерусалиме. Совершенно не похожа на немку… На еврейку, впрочем, тоже… Надо будет для дальнейшего сближения выспросить об ее корнях.
Девушки в комнате не оказалось, только на стуле у стены лежали ее вещи – белье и безвкусный цветной халатик из искусственного шелка. Было слышно, как шумит вода в душе. На широкой кровати комками валялись смятые простыни. На них Кфир увидел немного свежей крови… Он понял, что предпочитает толстяк… «Вот ведь сволочь жирная, - с гневом и досадой подумал Бен-Зерах. – Педофил скрытый… Что там мучить-то?... И так, в чем душа держится…» Он, не снимая куртки, присел в кресло у окна, задернутого дешевыми красными шторами. Пребывать в удушающей атмосфере поганых борделей и всякой мелкой шушеры ему придется еще очень долго… Впрочем, агент уже успешно привыкал к своему образу жизни. Вернее, к образу жизни его «персонажа» - Юргена Штаута. А для Лары – Гюнтера Варсхока.
Лара вышла из душа нагой и, чуть согнувшись, осторожными шагами вошла в комнату. Все ее тело было в синяках, а лицо мучительно искривлено. Увидев Кфира, она как-то испуганно улыбнулась и схватила свой халатик, тут же накинув его на себя.
- Гюнтер, рада тебя видеть, - произнесла она Лара и посмотрела на постель. – Я сейчас все сменю.
Она принялась стягивать простыни с кровати, но Кфир, встав, остановил ее.
- Не надо. Я просто так пришел, - сказал он и обнял девушку сзади, прижавшись к ее голове своей.
Пользоваться сейчас ее телом Кфир не хотел. Это было бы просто бесчеловечно…
- Ты же знаешь, Гуннар…
- Знаю, я заплачу, - уверил ее Бен-Зерах, продолжая обнимать.
Девушка положила свои маленькие теплые ладошки на его руки.
- У тебя что-то случилось? – осторожно спросила она.
- Я просто хотел тебя увидеть, - ответил Кфир грустно и проникновенно, зная, что подобные слова в таком тоне подкупают любых девушек, за редким исключением.
Лара погладила его руки, обнимающие ее. Выражения ее лица агент сейчас не видел, но по изменившемуся ритму дыхания девушки понял, что его тактика успешно работает.
- Снимай куртку, я чаю сделаю, - сказала Лара. – Ты опять пил… От тебя пахнет…
- Да, - согласился Кфир, выпуская ее из объятий и стягивая куртку.
Лара ушла на кухню, где зазвякала посудой и зашуршала упаковками. Кфир бросил куртку на стул рядом с ее бельем и снова развалился в кресле. Вспомнилось, как он располагал к себе Лару, откровенно рыдая у нее на груди и выдавая ей часть легенды Штаута про фимоз в юношестве, который привел к обрезанию по медицинским показаниям и последующими проблемами с девушками. Да и всеми прочими людьми, которые в той или иной ситуации могли видеть «Гюнтера» голым. Лара гладила его по голове и утешала, но рассматривала, помнится, с любопытством. История с фимозом и обрезанием была вставлена в электронные медицинские карты Юргена Штаута, чтобы у Кфира не возникло с этим проблем в «Шторме», если вдруг придется раздеваться и кто-то вздумает проверить медицинские базы данных насчет него. Заодно вбросили и новые данные о группе крови и общей анатомии (генетических тестов, насколько известно, настоящий Штаут не проходил). История про фимоз была отличной, она успешно увязывала факты расторжения Штаутом армейского контракта (якобы по причине насмешек со стороны сослуживцев) и возникновение озлобленного на мир асоциального типа, страдающего из-за своего сходства с евреями. В Германии наверняка хватает таких немцев, потому что фимоз – не такое уж редкое заболевание. И в этой стране обрезанный мужчина – это неполноценный человек, который точно становится клубком комплексов и обид на судьбу. Кфир «играл» именно такого. Сослуживцы настоящего Штаута, тайно ликвидированного Моссадом, находились в составе немецкого военного контингента в Ливии. И Моссад от души позаботился о том, чтобы все они геройски сложили головы в стычках с местными террористами. Во всяком случае, Кфира руководство в этом уверило, и он с этой стороны неожиданностей не предвидел. Если Моссад говорит, что кто-то уничтожен, то, скорее всего, там вряд ли есть что хоронить… Личность Юргена Штаута сейчас подтвердить было некому, что в какой-то степени радовало, хотя целую кучу смертей вокруг одной легенды для рядового агента Кфир считал перебором.
То, что он выдавал Ларе в роли «Гюнтера» кое-какие факты из вымышленной жизни «Юргена», его особо не смущало. Ему нужно было добиться жалости проститутки, и он ее добился. Во всяком случае, так ему казалось. А разболтать Ларе все это было просто некому с ее-то образом жизни. Да и не болтливая она девчонка… Кфир переспал в этом квартале с десятком девок, усердно скрывая свои «анатомические особенности» темнотой или простынями, пока остановил свой выбор именно на Ларе.
Девушка вернулась в комнату и подала Кфиру чашку с чаем. По запаху, это было что-то из отходов китайских чайных рынков. «Надо будет принести ей хорошего чая, - подумал Кфир. – И шоколада». Лара села рядом на стул, подвинув его куртку, и, обняв свою чашку лапками, похожими на птичьи из-за тонких костлявых пальцев, грустно посмотрела на агента. Он выражением лица показал, что не хочет ничего обсуждать. И Лара ничего не сказала, только погладила его по руке. «Все будет хорошо», - говорил ее взгляд. «Хотелось бы верить», - в ответ подумал Кфир. Облизывать чашки в борделе он считал не особенно безопасным для здоровья, но отказываться было нельзя. И он надеялся, что Лара для него вымыла чашку получше…
На клиента тут отводился час времени за сотню дойчмарок. Закончив чаепитие, Кфир потянул к себе девушку, посадил на колени и обнял, просидев так почти полчаса, просто в молчании, и поглаживая девушку по дешевому халатику. А сам в это время обдумывал процесс добычи взрывчатки для «Шторма». Проститутка покорно сидела и держала его за руку, глядя на него с усталым сочувствием. Кфир делал все, чтобы в такие моменты Лара чувствовала с ним какое-то родство душ, а не просто была терпелива с клиентом, которому не надо секса. До назначенного времени сбора в штабе осталось 40 минут. Бен-Зерах со вздохом сожаления разомкнул объятия и, дав девушке слезть со своих затекших коленей, встал. Взял куртку, положил на тумбочку возле кровати две сотни дойчмарок и повернулся к проститутке.
- Спрячь лишнее от Гуннара, - сказал он. – Спасибо, что приняла и потерпела.
- Это тебе спасибо. Приходи, я всегда рада тебе, Гюнтер, - ответила Лара, чуть улыбнувшись, отчего ее некрасивое лицо становилось как будто светлее и одухотворенней.
Кфир хотел бы поверить в искренность проститутки, но пока не мог. В силу собственной подозрительности. Он поцеловал Лару в щеку на прощание и покинул неуютный дом, в котором она обитала вместе с кучей подобных себе. На выходе Бен-Зерах махнул рукой Гуннару и зашагал прочь. Теперь два-три дня можно к Ларе не ходить. Но не забыть купить ей чаю и шоколада…
До штаба «Шторма» Кфир добрался на метро, продолжая смотреть за тем, нет ли за ним слежки. Не увидел таковой. В укромном уголке прополоскал рот шнапсом, отчего его чуть не вывернуло, немного брызнул на одежду, и только после этого направился ко входу. Войдя в дом, он сразу прошел на просторную кухню, где обычно отирались штормовики «низшего ранга», к каковым пока относился и Бен-Зерах. Короткое американское приветствие «Hi» сохранилось в Германии с тех времен, когда страна еще была открытой и успешно американизировалась. В культуру вросла, так сказать. Поэтому много усилий над собой Кфиру не надо было делать при встрече с еще малознакомыми ему и довольно опасными людьми. Они ответили ему так же.
- Штаут, ты опять бухал? Воняет от тебя, как от балканского иммигранта, - недовольно бросил Майер, один из штормовиков на кухне. – Ты бы хоть мылся, что ли. Тебя за это из Бундесвера поперли?
- Не твое дело, - буркнул Кфир, злобно посмотрев на говорившего исподлобья. – Чего нас собрали?
- Да черт его знает, - пожал плечами Шмидт. – Может, просто контрольный сбор для проверки готовности. Кто ж его, начальство наше, знает. .. Тянут кота за хвост, все никак на конкретное дело не решатся… Все с хакерами своими играют.
- От сопливых компьютерщиков мало толку, - согласился с ним Кфир, падая на свободный стул. – Давно пора заняться настоящим мужским делом, а не сайтики ломать. Сайтик починят за день, а вот здание после хорошего взрыва могут совсем не починить. И мозги от стен не отскрести…
И гнусно хохотнул, стремясь выглядеть бесчеловечной и беспринципной скотиной. Достав из кармана «аляски», которую так и не снял, металлическую фляжку со шнапсом, он сделал из нее глоток (имитировал, как будто делает большой, но сделал маленький). Скривился, крякнув и выдохнув. Крепкий алкоголь обжег горло и пищевод, которому вчера и так досталось. Но Кфир сделал все, чтобы удержать его внутри, с трудом подавив приступ тошноты. Однако позеленел в этот момент заметно. Затем, все еще морщась, поднял фляжку в воздух, жестом предлагая выпить еще кому-нибудь.
- Будете?
- Ты бы здесь лучше не пил, - посоветовал Шмидт. – Спрячь.
- Как хотите, - ответил Кфир, завинтив крышку и засовывая ее в карман куртки. – Я надыбал канал, где можно армейской взрывчаткой поживиться. И одно местечко, где до фига промышленной взрывчатки. Надо только нужных людей промазать баблом. Скажите там, кому надо.
Майер кивнул и вышел из кухни. А Кфир в этот момент почувствовал, как начал внутри него работать шнапс. Симптомы абстинентного синдрома заметно облегчились, в голове образовалась пустота. Стало лучше и теплей. Но это было тяжелое улучшение похмелившегося, обманка, которая быстро перестанет работать. Кфир знал, что его просто потянет в сон. И, значит, пить понемногу придется теперь все время, чтобы бодрость сохранять, пока он не доберется до постели.
Отредактировано Kfir Ben-Zerah (2013-02-03 18:00:06)
